Церковь и великая отечественная война. Церковь в годы Великой Отечественной войны

Нательный крест на одной цепочке с жетоном «смертника», спрятанная в нагрудный карман гимнастерки иконочка Божией Матери, переписанный дрожащей рукой девяностый псалом «Живый в помощи Вышняго», который солдаты называли «живые помощи»,– полуистлевшие свидетельства веры поисковики находят на полях сражений вместе с партбилетами и комсомольскими значками. А сколько рассказов «как Бог спас» передавались из уст в уста. Как, уходя в разведку, шептали: «С Богом!», как молились втайне перед началом наступления и крестились уже в открытую, поднимаясь в атаку, и как пронзало радиоэфир предсмертное: «Господи, помилуй!». Хорошо известен афоризм: «На войне атеистов не бывает». А вот о том, как жила Церковь во время войны, известно не много.

Обескровленная Церковь

К началу Великой Отечественной войны духовенство Русской Православной Церкви было почти уничтожено. Безбожная пятилетка была в разгаре. Закрыты и разрушены тысячи храмов и монастырей. Расстреляно более 50 тысяч священнослужителей. Сотни тысяч сосланы в лагеря.

К 1943 году на территории СССР не должно было остаться ни одного действующего храма и ни одного действующего священника. Однако этим планам не суждено было сбыться. Разгул воинствующего безбожия остановила война.

Узнав о нападении фашисткой Германии, патриарший местоблюститель митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) благословил верующих на борьбу с фашистским захватчиком. Свое «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви» он сам напечатал на пишущей машинке и обратился с ним к народу. Он сделал это раньше, чем Сталин. Несколько дней после начала войны главнокомандующий Красной армии молчал. Оправившись от шока, он также выступил с обращением к народу, в котором назвал людей, как называют их в Церкви, «братия и сестры».

В послании Владыки Сергия были пророческие слова: «Господь нам дарует победу». Победа над фашистской Германией была одержана. И это была не только победа русского оружия.

С первых дней войны руководство страны отменило столь явный богоборческий курс и на время приостановило борьбу с Православием. Атеистическая пропаганда была переведена на новые, более тихие рельсы, а «Союз воинствующих безбожников» демонстративно распущен.

Прекратились гонения на верующих – люди снова могли свободно посещать церковь. Из ссылок и лагерей возвращались выжившие священнослужители. Открывались закрытые ранее храмы. Так, в 1942 году в Саратове, где к началу войны не осталось ни одной действующей церкви, верующим был передан (поначалу в аренду) Свято-Троицкий собор, а после открылась Духосошественская церковь. Возобновляются богослужения и в других храмах Саратовской епархии.

Перед лицом опасности Сталин ищет поддержки у Церкви. Приглашает духовенство к себе в Кремль, где обсуждает положение Русской Православной церкви в СССР и возможность открытия духовных школ и академий. Еще один неожиданный шаг навстречу Церкви – Сталин разрешает провести Поместный Собор и выборы Патриарха. Так, упраздненное православным царем Петром I патриаршество было восстановлено при богоборческом советском режиме. Главой Русской Православной Церкви 8 сентября 1943 года становится митрополит Сергий (Страгородский).

Батюшки на передовой

Одни битвы шли в Кремле, другие – на линии огня. Сегодня мало кто знает о священниках, воевавших на фронтах Великой Отечественной войны. Никто точно не скажет, сколько их было, шедших в бой без рясы и крестов, в солдатской шинели, с винтовкой в руке и молитвой на устах. Статистики никто не вел. Но батюшки не просто сражались, защищая свою веру и Отечество, а еще и получали награды – почти сорок священнослужителей были награждены медалями «За оборону Ленинграда» и «За оборону Москвы», более пятидесяти – «За доблестный труд во время войны», несколько десятков – медалью «Партизану Великой Отечественной войны». А скольких еще награды обходили стороной?

Архимандрит Леонид (Лобачев) в начале войны добровольцем вступил в ряды Красной Армии и стал гвардии старшиной. Дошел до Праги, был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией». После демобилизации снова вернулся к служению в священном сане и был назначен первым руководителем Русской Духовной Миссии в Иерусалиме после ее открытия в 1948 году.

Многие священнослужители уходили на фронт, отбыв срок в лагерях и ссылках. Вернувшись из заключения, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен (Извеков) дослужился на войне до звания майора. Многие, избежав смерти на фронте, становились священниками после победы. Так, будущий наместник Псково-Печерского монастыря архимандрит Алипий (Воронов), прошедший от Москвы до Берлина и награжденный орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги», вспоминал: «Война была настолько страшной, что я дал слово Богу, что если в этой страшной битве выживу, то обязательно уйду в монастырь». Посвятить свою жизнь Богу решил и кавалер орденов Славы трех степеней Борис Крамаренко, после войны став диаконом в храме под Киевом. А бывший пулеметчик Коноплев, награжденный медалью «За боевые заслуги», стал впоследствии митрополитом Калининским и Кашинским Алексием.

Святой епископ-хирург

Человек удивительной судьбы, хирург с мировым именем, бывший некогда земским врачом в селе Романовка Саратовской губернии, епископ Русской Православной Церкви Лука (Войно-Ясенецкий) встретил войну в ссылке в Красноярске. В город приходили эшелоны с тысячами раненых бойцов, и святитель Лука вновь взял скальпель в руки. Он был назначен консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя, делал сложнейшие операции.

Когда срок ссылки закончился, епископ Лука был возведен в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. Но, возглавляя кафедру, он, как и раньше, продолжал работу хирурга. После операций профессор консультировал врачей, проводил прием больных в поликлинике, выступал на научных конференциях (всегда в рясе и клобуке, чем неизменно вызывал недовольство властей), читал лекции, писал медицинские трактаты.

В 1943 году опубликовал второе, переработанное и значительно дополненное издание своего знаменитого труда «Очерки гнойной хирургии» (позже за него он получит Сталинскую премию). После перевода на Тамбовскую кафедру в 1944 году продолжил работу в госпиталях, и после окончания Великой Отечественной войны был награжден медалью «За доблестный труд».

В 2000 году епископ-хирург был прославлен Русской Православной Церковью в лике святых. В Саратове на территории клинического городка Саратовского государственного медицинского университета строится храм, который будет освящен в его честь.

Помощь фронту

Во время войны православные люди не только воевали и ухаживали за ранеными в госпиталях, но и собирали деньги для фронта. Собранных средств хватило на комплектацию танковой колонны имени Димитрия Донского, и 7 марта 1944 года в торжественной обстановке митрополит Коломенский и Крутицкий Николай (Ярушевич) передал 40 танков Т-34 войскам – 516-му и 38-му танковым полкам. Статья об этом появилась в газете «Правда», а Сталин просил передать духовенству и верующим благодарность от Красной Армии.

Церковь собирала также средства на постройку самолетов «Александр Невский». Машины передавались в разное время в разные части. Так, на средства прихожан из Саратова было построено шесть самолетов, носящих имя святого полководца. Огромные средства были собраны и в помощь семьям воинов, которые лишились своих кормильцев, в помощь детям-сиротам, собирались посылки для красноармейцев, которые отправлялись на фронт. В годы испытаний Церковь была едина со своим народом, и вновь открытые храмы не пустовали.

Не свастика, а крест

На первую военную Пасху впервые за годы советской власти вновь было разрешено провести крестный ход во всех крупных городах страны. «Не свастика, а Крест призван возглавить нашу христианскую культуру, наше христианское жительство»,– писал митрополит Сергий в пасхальном послании того года.

Разрешения провести крестный ход вокруг города с Казанской иконой Божией Матери просил у Жукова Ленинградский митрополит и будущий Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский). В тот день, 5 апреля 1942 года, исполнялось 700 лет со дня разгрома немецких рыцарей в ледовом побоище святым князем Александром Невским – небесным покровителем города на Неве. Крестный ход был разрешен. И случилось чудо – танковые и моторизованные дивизии, необходимые группе армий «Север» для взятия Ленинграда, были переброшены по приказу Гитлера группе «Центр» для решительного броска на Москву. Москву отстояли, а Ленинград оказался в кольце блокады.

Митрополит Алексий не покинул блокадный город, хотя голод не щадил духовенство – не пережили зиму 1941–1942 года восемь клириков Владимирского собора. Во время богослужения скончался регент Никольского собора, умер келейник митрополита Алексия инок Евлогий.

В дни блокады в ряде храмов были устроены бомбоубежища, в Александро-Невской Лавре разместился госпиталь. Но главное – в вымирающем от голода городе ежедневно совершалась Божественная литургия. В храмах молились о даровании победы нашему воинству. Служился особый молебен «в нашествие супостатов, певаемый в Отечественную войну 1812 года». На богослужениях иногда присутствовало командование Ленинградского фронта во главе с маршалом Леонидом Говоровым.

Тихий молитвенник

В дни войны не прекращал своей молитвы о спасении страны преподобный Серафим Вырицкий, прославленный в лике святых в 2000 году.

Иеросхимонах Серафим (в миру Василий Николаевич Муравьев) до того, как принять сан, был крупным петербургским купцом. Приняв монашество, он стал духовным руководителем Александро-Невской Лавры и пользовался огромным авторитетом у народа – к нему ехали за советом, помощью и благословением из самых дальних уголков России. В 30-е годы старец переезжает в Вырицу, куда к нему продолжает стекаться народ.

Великий утешитель и подвижник говорил: «Самим Господом определено русскому народу наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует Россию, бессмысленно идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю Русскую, много нас ждет впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и научает нас: терпением вашим спасайте души ваши». Сам старец возносил постоянную молитву не только в своей келье, но и в саду на камне перед устроенной на сосне иконой преподобного Серафима Саровского. В этом уголке, который святой старец называл Саровом, он провел много часов, молясь на коленях о спасении России,– и вымолил. И один молитвенник за страну может спасти все города и веси …

Неслучайные даты

– 22 июня 1941 года Русская Православная Церковь отмечала день всех святых, в земле Российской просиявших;

– 6 декабря 1941 года в день памяти Александра Невского наши войска начали успешное контрнаступление и отбросили немцев от Москвы;

– 12 июля 1943 года в день апостолов Петра и Павла начались бои под Прохоровкой на Курской дуге;

– на празднование Казанской иконы Божией Матери 4 ноября 1943 года советскими войсками был взят Киев;

– Пасха 1945 года совпала с днем памяти великомученика Георгия Победоносца, отмечаемым Церковью 6 мая. 9 мая – на Светлой седмице – к возгласам «Христос воскресе!» добавился долгожданный «С днем победы!»;

Церковь часто называют "второй властью", большинство светских царей воспринимали православие как инструмент поддержания своего самовластия. Власть старалась не портить отношения с Православной Церковью. Представители духовенства имели привилегии, особый статус. Православие всегда привносило в нелёгкую жизнь русского крестьянина душевное спокойствие и чувство защиты свыше. Церковь занималась благотворительностью, в церковно-приходских школах детям давали начальное образование. Нередко она заступалась за обиженных, так или иначе, давала свою оценку политическим преобразованиям, то есть занимала активную позицию в жизни государства.

Большевики, когда шли к власти, не выступали откровенно с позиций атеизма, хотя их лидеры давно потеряли связь с религией. Первые мероприятия также ничего не говорили о той колоссальной ломке, которая будет развернута в ближайшие годы. В.И. Ленин писал 20 ноября 1917 г. в обращении "Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока": "Мусульмане России, татары Поволжья и Крыма, киргизы и сарты Сибири, Туркестана, турки и татары Закавказья, чеченцы и горцы Кавказа, все те, мечети и молельни которых разрушались, верования и обычаи которых попирались царями и угнетателями России! Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными".

Одним из первых декретов советской власти стал декрет об отделении церкви от государства от 23 января 1918 г. Сам по себе декрет не нёс антирелигиозной, антицерковной окраски. В большинстве стран Европы церковь была отделена от государства еще в эпоху буржуазных революций. Западное общество носит, безусловно светский характер. Но в большинстве стран государство поддерживает официально те религиозные организации, которые наиболее соответствуют национальным интересам и традициям. В Англии – это англиканская церковь (её главой является королева), в Швеции, Норвегии, Дании – лютеранская; в Испании, Португалии – католическая и т.д. Что касается восточных обществ, то для них характерна неразделенность светской и религиозной сфер жизни. Следовательно, акт об отделении церкви от государства в России означал движение в западном русле.

Однако этот акт был воспринят и в действительности стал законодательной основой гонений против церкви. Первой под удар попала православная церковь как официальная церковь старой России. К тому же другие церкви находились на территориях, где пока еще не было большевистской власти. Закрытие храмов, изъятие церковных ценностей, расправы с церковнослужителями начались уже в первые месяцы после октябрьских событий 1917 г. Патриарх Тихон 13 октября 1918 г. обратился к СНК с посланием, в котором писал: "...Казнят епископов, священнослужителей, монахов и монахинь, ни в чем не повинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной контрреволюционности".

На территории дореволюционной России действовало 78 тыс. православных храмов, 25 тыс. мечетей, более 6 тыс. синагог, 4,4 тыс. католических костелов, более 200 старообрядческих церквей Грузии и Армении. Количество храмов в России к 1941 г. сократилось в 20 раз. Большая часть храмов была закрыта в 30-е годы. К 1938 году было закрыто более 40 тыс. молитвенных зданий. Это не только православные храмы, но и мечети, синагоги и др. В 1935-1936 гг. правительство запретило деятельность Синода и "Журнала Московской патриархии". В 25 областях не имелось ни одного действующего храма, а в 20 областях действовали 1-5 храмов.

Уничтожались и священнослужители. В.И. Ленин в секретной инструкции от 19 августа 1922 г. писал: "Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше". Таким образом, священноcлужители и буржуазия – они для Ленина однопорядковые понятия. Это так и есть с точки зрения цивилизационной принадлежности. Создание нового могло быть успешным только в том случае, если будет разрушена духовная основа, уничтожены, ее носители.

В 1926 г. был создан "Союз безбожников СССР для борьбы с религией", который затем был переименован в "Союз воинствующих безбожников". Число его членов росло: 1926 г. – примерно 87 тыс. человек; 1929 г. – более 465 тыс.; 1930 г. – 3,5 млн. человек; 1931 г. – примерно 51 млн. Рост числа активных борцов с религией показывает, как стремительно разрушалась духовная сфера. Любопытно, что прозападные направления в христианстве, особенно такие, как баптизм, который представлялся глупым и изуверским, преследовались наиболее жестоко. Однако ликвидировать религию не удалось.

Полузадушенные религиозные конфессии были огосударствлены, подчинены партийно-государственному контролю и проводили в своей деятельности лишь то, что не противоречило социалистической идеологии, то есть на практике произошло не отделение от государства, как предусматривал Декрет 1918 г., а подчинение церкви государству.

Стремясь сохранить свой внутренний мир в равновесии, многие люди упорно держались за традиционные религиозные верования. Антирелигиозные кампании, достигая некоторого успеха, в ряде случаев вызывали противоположную реакцию. Запрещенные ранее материалы Всесоюзной переписи населения 1937 г. показывают, что, несмотря на очевидную боязнь обнаружить приверженность к религии, значительная часть населения призналась, что верит в Бога. Из почти 30 млн. неграмотных взрослых (старше 16 лет) более 25 млн. человек (84%) зарегистрировались как верующие. Из 68,5 млн. грамотного населения 30 млн. (44%) также были верующими.

Поколения, выросшие в советское время, не имели представления о роли традиционных религий в обществе, воспринимали деятельность церковных организаций негативно. Однако та часть общества, которая потеряла связь с традиционной религией, воспринимала новую. Здесь была своя атрибутика: красные уголки, портреты и памятники вождей и т.п. Своя обрядность, своя догматика. Марксизм-ленинизм был лишь внешней оболочкой, под которой зачастую скрывались традиционные для России ценности.

Идея о мессианской, спасительной роли России преобразовалась в идею об СССР, как авангарде мировой революции, который должен проложить дорогу в будущее всем народам, помочь им на этом трудном пути. Интернационализм на деле обернулся основой для жесткой русификаторской политики, навязывания русского образца. Вожди, которые воспринимались как носители и толкователи высших ценностей, также превратились в предмет поклонения. Процесс харизматизации вождей развернулся сразу и набирал силу по ходу закрепления партии большевиков у власти. Постепенно В.И. Ленин превратился в харизматического лидера, а затем, после смерти, был канонизирован как новый Христос или пророк Мухаммед.

В.И. Ленин всегда вел себя как пророк, окруженный учениками и последователями, а не как лидер политической партии. Общеизвестно, что он не терпел в большевистской партии и в своем окружении людей, которые были с ним не согласны, проявляли независимость в суждениях и поведении. Отсюда проистекали постоянные расколы, исключения, размежевания, начиная со II съезда РСДРП и до конца его жизни.

Формирование образа харизматического вождя началось после прихода большевиков к власти. Однако при жизни Ленина удалось немногое. В полном смысле харизматическим вождем, почти богом он стал после смерти. "Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!" – этот лозунг можно было встретить и на улицах столицы, и в маленькой деревушке. Чем не "Христос воскресе!"

Новый вождь И.В. Сталин шел на смену как верный ученик, верный ленинец. Его харизматизация произошла в 30-е годы. Он стал богом еще при жизни. Повсюду висели его портреты, в городах и поселках воздвигались памятники. Его именем назывались: города, улицы, школы, заводы, колхозы, дивизии, полки и т.д. Пресса прославляла вождя. Вот строки со страниц газеты "Правда". 8 января 1935 г.: "Да здравствует тот, чей гений привел нас к невиданным успехам, – великий организатор побед советской власти, великий вождь, друг и учитель – наш Сталин! ". 8 марта 1939 г.: "Пусть живет отец, да здравствует наш отец родной – Сталин-солнышко! "

Обожествление вождей придавало "святость" режиму. В массовом сознании это означало принятие новых ценностей и новых жизненных ориентиров. Система, которая в значительной мере держалась на насилии, обретала духовную основу.

Характерно, что в годы войны была сделана ставка на русский народ. Русский патриотизм стал одним из важнейших источников победы. К русской теме постоянно обращался И.В. Стаиин, особенно в первый, наиболее сложный период войны, 6 ноября 1941 г. он говорил о невозможности победить "...великую русскую нацию, нацию Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, …Суворова и Кутузова".

Христианство всегда несло заряд большой нравственной силы, что особенно важно было в годы войны. В религии черпали утешение и силу для жизни и труда в тяжелейших условиях войны. Русская православная церковь призывала к смирению и терпению, к милосердию и братству. Война проявила лучшие черты русского православия.

В 1943 г. были учреждены ордена А. Невского, А. Суворова, М. Кутузова, других видных русских военачальников, флотоводцев, введена Георгиевская лента, возвращена дореволюционная форма русской армии. Православие получило большую свободу, чем другие конфессии. Уже 22 июня 1941 г. Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий выступил с обращением к верующим, призывая встать на защиту Родины с в руках, принять участие в сборе средств в фонд обороны.

Ряд телеграмм представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны в первые же месяцы войны появились на страницах центральных газет «Правда» и «Известия», там же давалась информация о работе Православной Церкви, печатались биографии новоизбранных патриархов Сергия и Алексия. То есть патриотическая деятельность Церкви освещалась в печати и признавалась властью. Из лагерей освободили десятки церковнослужителей, в том числе 6 архиепископов и 5 епископов.

На Пасху 1942 года в Москве разрешили беспрепятственное движение по городу на всю ночь. В 1942 году в Ульяновске был собран первый за всю войну Собор епископов. Весной 1943 года правительство открывает доступ к иконе Иверской Божьей Матери, которую привезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенскую церковь Москвы.

За период с 1941 по 1944 гг. церковь внесла в фонд обороны страны более 200 млн. рублей. В первые же годы войны в храмах Москвы было собрано более трёх миллионов рублей на нужды фронта и обороны. В храмах Ленинграда собрали 5,5 миллионов рублей. Церковные общины Нижнего Новгорода за 1941-1942 годы собрали в фонд обороны более четырёх миллионов рублей. Новосибирская епархия за первое полугодие 1944 года собрала на нужды военного времени около двух миллионов рублей. На средства, собранные Церковью, были созданы воздушная эскадрилья имени Александра Невского и танковая колонна имени Дмитрия Донского.

Вот ещё некоторые примеры. Владыка Варфоломей, архиепископ Новосибирский и Барнаульский, призывал людей к пожертвованиям на нужды армии, совершая богослужения в храмах Новосибирска, Иркутска, Томска, Красноярска, Барнаула, Тюмени, Омска, Тобольска, Бийска и других городов. Сборы шли на приобретение тёплых вещей для бойцов, содержание госпиталей и детских домов, на восстановление районов, пострадавших во время немецкой оккупации и помощь инвалидам войны.

Митрополит Ленинградский Алексий оставался со своей паствой в блокадном Ленинграде на протяжении всей блокады. "...зажигает сердца воинов тот дух единения и воодушевления, которым живёт теперь весь русский народ" – гласило его обращение к верующим в вербное воскресенье.

Четвертого сентября 1943 г. состоялась встреча Сталина с высшими иерархами православной церкви. Она ознаменовала потепление в отношениях власти и церкви. Режим решил использовать традиционную религию для мобилизации сил и средств в борьбе с внешним врагом. По приказу И.В. Сталина была поставлена задача "большевистскими темпами" восстановить нормальное отправление религиозных обрядов. Принято также решение о создании духовных академий в Москве, Киеве и Ленинграде. Сталин согласился с церковнослужителями по вопросу о необходимости выпуска церковных книг. При патриархе решено было образовать Священный Синод из трёх постоянных и трёх временных членов. Принято решение об образовании Совета по делам Русской Православной Церкви.

Вообще надо отметить, что война существенным и положительным образом повлияла на отношения между православной церковью и советской властью. После войны вышло постановление Наркомата образования о преимущественном поступлении фронтовиков в учебные заведения. В этом деле церковь последовала за решением властей, в семинарии тогда училось очень много фронтовиков. Например, И.Д. Павлов, будущий архимандрит Кирилл, он стал духовником Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

В годы войны, в народе ходило предание, что во время наступления на Москву, в самолёт поместили икону Тихвинской Божией Матери, самолёт летал вокруг Москвы и освящал границы, как в Древней Руси, когда на поле боя часто выносили икону, чтобы Господь защитил страну. Даже если это была недостоверная информация, люди верили ей, а значит, ждали чего-то подобного от власти.

На фронте нередко перед боем солдаты осеняли себя крёстным знамением – просили Всевышнего защитить их. Большинство воспринимали православие как национальную религию. Известный маршал Жуков перед боем вместе с солдатами говорил: "Ну, с Богом!". В народе сохраняется предание о том, что Жуков возил по фронтам Казанскую икону Божией Матери.

В "период перемен" (1917-1941 гг.) большевики отказывались от традиционной русской религии. Но во время войны, "времени собирать камни", нужно было вернуться к исконно русскому, традиции помогали объединению народа на основе общей , общего вероисповедания. Это хорошо понимал и Гитлер. Одно из его указаний гласило, что фашисты должны препятствовать влиянию одной церкви на большой район, зато появление сект на оккупированных территориях, как форму раскола и разъединения, следует поощрять.

Сталин не организовывал церковного возрождения, он его сдерживал. В Псковской области до прихода немцев имелось 3 храма, а к возвращению советских войск их было 200. В Курской области до немцев было 2, стало – 282, зато в Тамбовской области, где советская власть стояла неизменно, так и оставалось 3 храма. Так, первые 18 храмов было разрешено открыть только спустя почти полгода после встречи Сталина с митрополитами постановлением Совмина от 5 февраля 1944 года. А от общего числа обращений верующих об открытии храмов, поступивших в 1944-1947 годах, Совмин удовлетворил лишь 17%.
16 ноября 1948 года Синод вынудили принять решение о запрещении превращать проповеди в храмах в уроки Закона Божия для детей. Более того, в конце 40-х – начале 50-х годов храмы вновь стали отбирать под клубы и склады. В 1951 году при уборке урожая только в Курской области по распоряжениям райисполкомов около 40 зданий действующих храмов были на много месяцев засыпаны зерном. Стали преследоваться совершавшие религиозные обряды коммунисты и комсомольцы. Пошла новая волна арестов наиболее активных священнослужителей. Например, в сентябре 1948 года был в седьмой раз арестован архиепископ Мануил (Лемешевский). Если на 1 января 1949 года в стране насчитывалось 14 447 официально открытых православных храмов, то к 1 января 1952 года их число уменьшилось до 13 786 (120 из которых не действовали ввиду использования их для хранения зерна).

Во время и после войны сталинская политика в отношении к Церкви знала два перелома. Сегодня чаще вспоминают позитивный перелом 1943-1944 годов, но не стоит забывать нового "ледникового периода", начавшегося со второй половины 1948 года. Сталин хотел сделать Москву православным Ватиканом, центром всех православных церквей мира. Но в июле 1948 года Всеправославное совещание (с участием и митрополита Илии) к ожидаемому в Кремле результату отнюдь не привело: иерархи церквей, оказавшихся в удалении от советских танков (прежде всего Греции и Турции), проявили неуступчивость. И Сталин, поняв, что в глобальной политике религиозный ресурс он использовать не сможет, резко охладел к церковным делам. Итак, циничный прагматизм сталинской церковной политики в ходе войны и незамедлительный переход к новым гонениям в 1948 году говорят о том, что никакого мировоззренческого кризиса, обращения, возврата к вере у Сталина не было.

За проведение религиозной политики на оккупированной территории у гитлеровцев отвечало несколько ведомств – от специального министерства вероисповеданий вплоть до военного командования и гестапо. На оккупированных территориях, в начале войны, немцы разрешали церквям их деятельность. Некоторые священники принимали фашистскую культуру, мотивируя это тем, что в России Церковь подвергается гонениям. И всё же большинство церковнослужителей проявили себя во время войны смиренно, забывая прошлые обиды. Фашисты прекратили практиковать открытие церквей, потому что священники проводили патриотические проповеди среди населения. Теперь священников избивали и расстреливали.

Православная Церковь объединилась со светской властью в борьбе с фашистами. Войну объявили священной, освободительной, и Церковь благословила эту войну. Помимо материальной помощи, Церковь морально поддерживала людей, на фронте и в тылу. На фронте верили в чудотворную силу икон и крёстного знамения. Молитвы выступали в роли душевного успокоения. Тыловики в молитвах просили Бога уберечь родных от гибели. Православная Церковь внесла немалый вклад в общесоветскую борьбу против фашистов во время Великой Отечественной войны. Положение Православной Церкви в советской России на время укрепилось. Но власть следовала, прежде всего, своим интересам, и это укрепление было лишь временным. Простые же люди часто верили в Бога и надеялись на него как на поддержку свыше.

Воскресный день 22 июня 1941 г., день нападения фашистской Германии на Советский Союз, совпал с празднованием памяти Всех святых, в земле Российской просиявших. Казалось бы, начавшаяся война должна была обострить противоречия между и государством, уже более двадцати лет гнавшим ее. Однако этого не произошло. Дух любви, присущий Церкви, оказался сильнее обид и предубеждений. В лице Патриаршего Местоблюстителя митрополита дала точную, взвешенную оценку разворачивавшихся событий, определила свое отношение к ним. В момент всеобщей растерянности, смуты и отчаяния голос Церкви прозвучал особенно отчетливо. Узнав о нападении на СССР, митрополит Сергий вернулся в свою скромную резиденцию из Богоявленского собора, где он служил Литургию, сразу же ушел к себе в кабинет, написал и собственноручно напечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». «Невзирая на свои физические недостатки – глухоту и малоподвижность, – вспоминал позднее архиепископ Ярославский Димитрий (Градусов), – митрополит Сергий оказался на редкость чутким и энергичным: свое послание он не только сумел написать, но и разослать по всем уголкам необъятной Родины». Послание гласило: «Православная наша всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг...». В грозный час вражеского нашествия мудрый первоиерарх увидел за расстановкой политических сил на международной арене, за столкновением держав, интересов и идеологий главную опасность, грозившую уничтожением тысячелетней России. Выбор митрополита Сергия, как и каждого верующего в те дни, не был простым и однозначным. В годы гонений он вместе со всей пил из одной чаши страданий и мученичества. И теперь всем своим архипастырским и исповедническим авторитетом убеждал священников не оставаться молчаливыми свидетелями и тем более не предаваться размышлениям о возможных выгодах по другую сторону фронта. В послании четко отражена позиция Русской Православной Церкви, основанная на глубоком понимании патриотизма, чувстве ответственности перед Богом за судьбу земного Отечества. Впоследствии на Соборе епископов Православной Церкви 8 сентября 1943 г. сам митрополит, вспоминая о первых месяцах войны, говорил: «Какую позицию должна занять наша Церковь во время войны, нам не приходилось задумываться, потому что прежде, чем мы успели определить, как-нибудь свое положение, оно уже определилось, – фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников, всячески их там мучили, грабили... Так что уже простое приличие не позволило бы нам занять какую-нибудь другую позицию, кроме той, какую мы заняли, т. е. безусловно отрицательную ко всему, что носит на себе печать фашизма, печать, враждебную к нашей стране». Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель выпустил до 23-х патриотических посланий.

Митрополит Сергий не был одинок в своем призыве к православному народу. Ленинградский митрополит Алексий (Симанский) призывал верующих «жизнь свою положить за целость, за честь, за счастье любимой Родины». В своих посланиях он прежде всего писал о патриотизме и религиозности русского народа: «Как во времена Димитрия Донского и святого Александра Невского, как в эпоху борьбы с Наполеоном, не только патриотизму русских людей обязана была победа Русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу… Мы будем непоколебимы в нашей вере в конечную победу над ложью и злом, в окончательную победу над врагом».

С патриотическими посланиями к пастве обращался и другой ближайший сподвижник Местоблюстителя митрополит Николай (Ярушевич), который часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди , которыми утешал исстрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству. В первую годовщину начала Великой Отечественной войны, 22 июня 1942 г., митрополит Николай обратился с посланием к пастве, жившей на территории, оккупированной немцами: «Исполнился год, как фашистский зверь заливает кровью нашу родную землю. Этот ворог подвергает осквернению наши святые храмы Божии. И кровь убиенных, и разоренные святыни, и разрушенные храмы Божии – все вопиет к небу об отмщении!.. Святая Церковь радуется, что среди вас на святое дело спасения Родины от врага восстают народные герои – славные партизаны, для которых нет выше счастья, как бороться за Родину и, если нужно, и умереть за нее».

В далекой Америке бывший глава военного духовенства белой армии митрополит Вениамин (Федченков) призывал Божие благословение на воинов советской армии, на весь народ, любовь к которому не прошла и не уменьшилась в годы вынужденной разлуки. 2 июля 1941 г. он выступил на многотысячном митинге в Медисон-Сквер-Гарден с обращением к соотечественникам, союзникам, ко всем людям, сочувствовавшим борьбе с фашизмом, и подчеркнул особый, промыслительный для всего человечества характер совершавшихся на Востоке Европы событий, сказав, что от судьбы России зависят судьбы всего мира. Особое внимание Владыка Вениамин обратил на день начала войны – день Всех святых, в земле Российской просиявших, считая, что это есть «знак милости русских святых к общей нашей Родине и дает нам великую надежду, что начатая борьба кончится благим для нас концом».

С первого дня войны иерархи в своих посланиях выразили отношение Церкви к начавшейся войне как освободительной и справедливой, благословили защитников Родины. Послания утешали верующих в скорби, призывали их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях, поддерживали веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем формированию высоких патриотических чувств и убеждений среди тысяч соотечественников.

Характеристика действий Церкви в годы войны будет не полной, если не сказать, что действия иерархов, распространявших свои послания, были противозаконны, так как после постановления ВЦИК и СНК о религиозных объединениях 1929 г. район деятельности служителей культа, религиозных проповедников был ограничен местонахождением членов обслуживаемого ими религиозного объединения и местонахождением соответствующего молитвенного помещения.

Не только на словах, но и на деле не оставила народа своего, разделила с ним все тяготы войны. Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были очень разнообразны. Епископы, священники, миряне, верные чада Церкви, совершали свой подвиг независимо от линии фронта: глубоко в тылу, на передовой, на оккупированных территориях.

1941 г. застал епископа Луку (Войно-Ясенецкого) в уже третьей по счету ссылке, в Красноярском крае. Когда началась Великая Отечественная война, епископ Лука не остался в стороне, не таил обиду. Он пришел к руководству райцентра и предложил свой опыт, знание и мастерство для лечения воинов советской армии. В это время в Красноярске организовывался огромный госпиталь. С фронта уже шли эшелоны с ранеными. В октябре 1941 г. епископ Лука был назначен консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Он с головой погрузился в многотрудную и напряженную хирургическую работу. Самые тяжелые операции, осложненные обширными нагноениями, приходилось делать прославленному хирургу. В середине 1942 г. срок ссылки закончился. Епископ Лука был возведен в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. Но, возглавляя кафедру, он, как и раньше, продолжал хирургическую работу, возвращая в строй защитников Отечества. Напряженная работа архиепископа в красноярских госпиталях давала блестящие научные результаты. В конце 1943 г. было опубликовано 2-е издание «Очерков гнойной хирургии», переработанное и значительно дополненное, а в 1944-м г. вышла книга «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов». За эти два труда святителю Луке была присуждена Сталинская премия I степени. Часть этой премии Владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим в войне.

Столь же самоотверженно в осажденном Ленинграде свои архипастырские труды нес митрополит Ленинградский Алексий, большую часть блокады проведший со своей многострадальной паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих храмов: Никольский Морской собор, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две кладбищенские церкви. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он наполнял души исстрадавшихся ленинградцев мужеством и надеждой. В Вербное воскресенье в храмах было прочитано его архипастырское обращение, в котором он призывал верующих самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу. Он писал: «Победа достигается силой не одного оружия, а силой всеобщего подъема и могучей веры в победу, упованием на Бога, венчающего торжеством оружия правды, «спасающего» нас «от малодушия и от бури» (). И само воинство наше сильно не одной численностью и мощью оружия, в него переливается и зажигает сердца воинов тот дух единения и воодушевления, которым живет весь русский народ».

Имевшую глубокое духовно-нравственное значение деятельность духовенства в дни блокады вынуждено было признать и советское правительство. Многие священнослужители во главе с митрополитом Алексием были награждены медалью «За оборону Ленинграда».

Аналогичной наградой, но уже за оборону Москвы был награжден митрополит Крутицкий Николай и многие представители московского духовенства. В «Журнале Московской Патриархии» читаем, что настоятель московской церкви во имя Святого Духа на Даниловском кладбище, протоиерей Павел Успенский, в тревожные дни не покидал Москву, хотя обычно он жил за городом. В храме было организовано круглосуточное дежурство, очень тщательно следили за тем, чтобы на кладбище по ночам не задерживались случайные посетители. В нижней части храма было организовано бомбоубежище. Для оказания первой помощи при несчастных случаях при храме был создан санитарный пункт, где имелись носилки, перевязочный материал и необходимые лекарства. Супруга священника и две его дочери принимали участие в сооружении противотанковых рвов. Энергичная патриотическая деятельность священника станет еще более показательной, если упомянуть, что ему было 60 лет. У протоиерея Петра Филонова, настоятеля московской церкви в честь иконы Божией Матери «Нечаянная радость» в Марьиной роще, три сына служили в армии. Он также организовал в храме убежище, так же, как и все граждане столицы, в свою очередь стоял на постах охраны. И наряду с этим он вел большую разъяснительную работу среди верующих, указывая на вредное влияние вражеской пропаганды, проникавшей в столицу в разбрасываемых немцами листовках. Слово духовного пастыря было весьма плодотворным в те тяжелые и тревожные дни.

Сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 г. на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей армии. Так, уже побывав в заключении, заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Наместник Псково-Печерского монастыря в 1950–1960 гг. архимандрит Алипий (Воронов) воевал все четыре года, оборонял Москву, был несколько раз ранен и награжден орденами. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком. Когда в 1943 г. он вернулся к священнослужению, на груди его блестела медаль «За боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем сражался в должности заместителя начальника полковой разведки. В докладе председателя Совета по делам РПЦ Г. Карпова секретарю ЦК ВКП (б) А.А. Кузнецову о состоянии Русской Церкви от 27 августа 1946 г. указывалось, что многие представители духовенства награждены орденами и медалями Великой Отечественной войны.

На оккупированной территории священнослужители являлись подчас единственным связующим звеном между местным населением и партизанами. Они укрывали красноармейцев, сами вступали в партизанские ряды. Священник Василий Копычко, настоятель Одрижинской Успенской церкви Ивановского района на Пинщине, в первый же месяц войны через подпольную группу партизанского отряда получил из Москвы послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, прочитал его своим прихожанам, несмотря на то, что фашисты расстреливали тех, у кого находили текст воззвания. С начала войны и до ее победного завершения отец Василий духовно укреплял своих прихожан, совершая богослужения ночью без освещения, чтобы не быть замеченным. Почти все жители окрестных деревень приходили на службу. Отважный пастырь знакомил прихожан со сводками Информбюро, рассказывал о положении на фронтах, призывал противостоять захватчикам, читал послания Церкви к тем, кто оказался в оккупации. Однажды в сопровождении партизан он приехал к ним в лагерь, обстоятельно ознакомился с жизнью народных мстителей и с того момента стал партизанским связным. Дом священника стал партизанской явкой. Отец Василий собирал продукты для раненых партизан, присылал и оружие. В начале 1943 г. фашистам удалось раскрыть его связь с партизанами. и дом настоятеля немцы сожгли. Чудом удалось спасти семью пастыря и переправить самого отца Василия в партизанский отряд, который впоследствии соединился с действующей армией и участвовал в освобождении Белоруссии и Западной Украины. За свою патриотическую деятельность священнослужитель был награжден медалями «Партизану Великой Отечественной войны», «За победу над Германией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Личный подвиг сочетался со сбором средств по приходам на нужды фронта. Первоначально верующие переводили деньги на счет Комитета Государственной обороны, Красного Креста и других фондов. Но 5 января 1943 г. митрополит Сергий послал Сталину телеграмму с просьбой разрешить открытие банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех храмах страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. К 15 января 1943 г. в одном Ленинграде, осажденном и голодающем, верующие пожертвовали в церковный фонд для защиты страны 3182143 рубля.

Создание на церковные средства танковой колонны «Дмитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский» составляет особую страницу истории. Не существовало почти ни одного даже сельского прихода на свободной от фашистов земле, не внесшего свой вклад в общенародное дело. В воспоминаниях о тех днях протоиерея церкви села Троицкого Днепропетровской области И.В. Ивлева говорится: «В церковной кассе денег не было, а их надо было достать… Я благословил двух 75-летних старушек на это великое дело. Пусть их имена будут известны людям: Ковригина Мария Максимовна и Горбенко Матрена Максимовна. И они пошли, пошли уже после того, как весь народ уже внес свою посильную лепту через сельсовет. Пошли две Максимовны просить Христовым именем на защиту дорогой Родины от насильников. Обошли весь приход – деревни, хутора и поселки, отстоявшие в 5–20 километрах от села, и в результате – 10 тысяч рублей, сумма по нашим разоренным немецкими извергами местам значительная».

Собирались средства на танковую колонну и на оккупированной территории. Примером тому – гражданский подвиг священника Феодора Пузанова из села Бродовичи-Заполье. На оккупированной Псковщине для строительства колонны он сумел собрать среди верующих целую котомку золотых монет, серебра, церковной утвари и денег. Эти пожертвования на общую сумму около 500000 рублей были переданы партизанами на большую землю. С каждым годом войны сумма церковных взносов заметно росла. Но особенное значение в заключительный период войны имел начатый в октябре 1944 г. сбор средств в фонд помощи детям и семьям бойцов Красной армии. 10 октября в своем письме к И. Сталину возглавлявший Русскую после смерти Патриарха Сергия митрополит Ленинградский Алексий писал: «Эта забота со стороны всех верующих нашего Союза о детях и семьях наших родных воинов и защитников да облегчит великий их подвиг, а нас да соединит еще более тесными духовными узами с теми, кто не щадит и крови своей ради свободы и благоденствия нашей Родины». Духовенство и миряне оккупированных территорий после освобождения также активно включались в патриотическую работу. Так, в Орле после изгнания фашистских войск было собрано 2 млн рублей.

Историки и мемуаристы описали все битвы на полях сражений Второй мировой войны, но никто не в силах описать битвы духовные, совершавшиеся великими и безымянными молитвенниками в эти годы.

26 июня 1941 г. в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил молебен «О даровании победы». С этого времени во всех храмах Московского Патриархата стали совершаться подобные молебствия по специально составленным текстам «Молебен в нашествие супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в дни Великой Отечественной войны». Во всех храмах звучала молитва, составленная архиепископом Августином (Виноградским) в год наполеоновского нашествия, молитва о даровании побед русскому воинству, вставшему на пути цивилизованных варваров. Церковь наша с первого дня войны, не прерывая молитвы своей ни на один день, за всеми службами церковными усердно молилась Господу о даровании успеха и победы нашему воинству: «О еже подати силу неослабну, непреобориму и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…».

Митрополит Сергий не просто призывал, но и сам был живым примером молитвенного служения. Вот что писали о нем современники: «Проездом из северных лагерей во Владимирскую ссылку в Москве находился архиепископ Филипп (Гумилевский); он зашел в канцелярию Митрополита Сергия в Бауманском переулке, надеясь увидеть Владыку, но тот был в отъезде. Тогда архиепископ Филипп оставил Митрополиту Сергию письмо, в котором были такие строки: «Дорогой Владыка, когда я думаю о Вас, стоящем на ночных молитвах, – я думаю о Вас, как о святом праведнике; когда же я размышляю о Вашей повседневной деятельности, то я думаю о Вас, как о святом мученике…».

Во время войны, когда решающая Сталинградская битва близилась к концу, 19 января Патриарший Местоблюститель в Ульяновске возглавил крестный ход на Иордань. Он горячо молился о победе русского воинства, но неожиданная болезнь заставила его слечь в постель. В ночь на 2 февраля 1943 г. митрополит, как рассказывал его келейник, архимандрит Иоанн (Разумов), пересилив недуг, попросил помочь подняться с постели. Встав с трудом, он положил три поклона, благодаря Бога, и затем сказал: «Господь воинств, сильных в брани, низложил восстающих против нас. Да благословит Господь людей своих миром! Может быть, это начало будет счастливым концом». Утром радио передало сообщение о полном разгроме немецких войск под Сталинградом.

Дивный духовный подвиг совершил во время Великой Отечественной войны преподобный Серафим Вырицкий. Подражая преподобному Серафиму Саровскому , молился он в саду на камне перед его иконой о прощении грехов людских и об избавлении России от нашествия супостатов. С горячими слезами умолял Господа великий старец о возрождении Русской Православной Церкви и о спасении всего мира. Этот подвиг требовал от святого неизреченного мужества и терпения, это было воистину мученичество ради любви к ближним. Из рассказов родных подвижника: «…В 1941 г. дедушке шел уже 76-й год. К тому времени болезнь очень сильно его ослабила, и он практически не мог передвигаться без посторонней помощи. В саду, за домом, метрах в пятидесяти, выступал из земли гранитный валун, перед которым росла небольшая яблонька. Вот на этом-то камне и возносил ко Господу свои прошения отец Серафим. К месту моления его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона, а дедушка вставал своими больными коленями на камень и простирал руки к небу… Чего ему это стоило! Ведь он страдал хроническими заболеваниями ног, сердца, сосудов и легких. Видимо, Сам Господь помогал ему, но без слез на все это смотреть было невозможно. Неоднократно умоляли мы его оставить этот подвиг – ведь можно было молиться и в келье, но в этом случае он был беспощаден и к себе, и к нам. Молился отец Серафим столько, насколько хватало сил – иногда час, иногда два, а порою и несколько часов кряду, отдавал себя всецело, без остатка – это был воистину вопль к Богу! Верим, что молитвами таких подвижников выстояла Россия и был спасен Петербург. Помним: дедушка говорил нам, что один молитвенник за страну может спасти все города и веси… Невзирая на холод и зной, ветер и дождь, на многие тяжкие болезни, настойчиво требовал старец помочь добраться ему до камня. Так изо дня в день, в течение всех долгих изнурительных военных лет…».

Обратилось тогда к Богу и множество простых людей, военнослужащих, тех, кто в годы гонений отошел от Бога. Их была искренна и носила зачастую покаянный характер «благоразумного разбойника». Один из связистов, принимавших по радио боевые донесения русских военных летчиков, говорил: «Когда летчики в подбитых самолетах видели для себя неминуемую гибель, их последними словами часто были: «Господи, прими мою душу"". Неоднократно свои религиозные чувства публично проявлял командующий Ленинградским фронтом маршал Л.А. Говоров, после Сталинградской битвы стал посещать православные храмы маршал В.Н. Чуйков. Широкое распространение среди верующих получила убежденность, что всю войну с собой в машине возил образ Казанской Божией Матери маршал Г.К. Жуков. В 1945 г. он вновь зажег неугасимую лампаду в Лейпцигском православном храме-памятнике, посвященном «Битве народов» с наполеоновской армией. Г. Карпов, докладывая в ЦК ВКП(б) о праздновании Пасхи в московских и подмосковных храмах в ночь с 15 на 16 апреля 1944 г., подчеркивал, что почти во всех церквах, в том или ином количестве были военные офицерского и рядового состава.

Война подвергла переоценке все стороны жизни советского государства, вернула людей к реальностям жизни и смерти. Переоценка происходила не только на уровне рядовых граждан, но и на уровне правительства. Анализ международного положения и религиозной ситуации на оккупированной территории убедили Сталина, что необходимо поддержать возглавлявшуюся Митрополитом Сергием Русскую Православную . 4 сентября 1943 г. митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приглашены в Кремль для встречи с И.В. Сталиным. В результате этой встречи было получено разрешение на созыв Архиерейского Собора, избрание на нем Патриарха и решение некоторых других церковных проблем. На Архиерейском Соборе 8 сентября 1943 г. Святейшим Патриархом был избран Митрополит Сергий. 7 октября 1943 г. был образован Совет по делам РПЦ при Совнаркоме СССР, что косвенным образом свидетельствовало о признании правительством факта существования Русской Православной Церкви и желании урегулировать с ней отношения.

В начале войны Митрополит Сергий писал: «Пусть гроза надвигается, Мы знаем, что она приносит не одни бедствия, но и пользу: она освежает воздух и изгоняет всякие миазмы». Миллионы людей смогли снова присоединиться к Церкви Христовой. Несмотря на почти 25-летнее господство атеизма, Россия преобразилась. Духовный характер войны заключался в том, что путем страданий, лишений, скорбей в конечном итоге люди вернулись к вере.

В своих действиях Церковь руководствовалась причастностью к полноте нравственного совершенства и любви, присущих Богу, апостольским преданием: «Умоляем также вас, братия, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал злом за зло; но всегда ищите добра и друг другу, и всем» (). Сохранить этот дух значило и значит остаться Единой, Святой, Соборной и Апостольской .

Источники и литература:

1 . Дамаскин И.А., Кошель П.А. Энциклопедия Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М.: Красный пролетарий, 2001.

2 . Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М.: Отчий дом, 1994.

3 . Ивлев И.В., прот. О патриотизме и о патриотах с большими и малыми делами//Журнал Московской Патриархии. 1944. №5. С.24–26.

4 . История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Т.1. 1917–1970. СПб: Воскресение, 1997.

5 . Марущак Василий, протод. Святитель-хирург: Житие архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). М.: Даниловский благовестник, 2003.

6 . Новопрославленные святые. Житие священномученика Сергия (Лебедева)//Московские Епархиальные Ведомости. 2001. №11–12. С.53–61.

7 . Наиболее почитаемые Петербургские святые. М.: «Фавор-XXI», 2003.

8 . Поспеловский Д.В. Русская Православная в XX веке. М.: Республика, 1995.

9 . Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и /Сост. Г.Штриккер. М.: Пропилеи, 1995.

10 . Серафимово благословение/Сост. и общ. ред. епископа Новосибирского и Бердского Сергия (Соколова). 2-е изд. М.: Про-Пресс, 2002.

11 . Цыпин В., прот. История Русской Церкви. Кн. 9. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1997.

12 . Шаповалова А. Родина оценила их заслуги//Журнал Московской Патриархии. 1944. №10.С. 18–19.

13 . Шкаровский М.В. Русская Православная при Сталине и Хрущеве. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, 1999.

Отношения Советского правительства и Русской Православной Церкви.

Великая Отечественная война вызвала в стране рост религиозных настроений. В первый же день войны местоблюститель Патриаршего престола митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обратился к церковным пастырям и верующим с призывом, встать на защиту Родины и сделать все необходимое, чтобы остановить агрессию врага. Митрополит подчеркнул, что в начавшейся схватке с фашизмом Церковь на стороне Советского государства. «Православная наша церковь,— сказал он, — всегда разделяла судьбу народа... Не оставляйте народа своего и теперь. Благословляет она всех православных на защиту священных границ нашей Родины». Пасторские послания были разосланы во все церковные приходы. Подавляющее большинство священнослужителей со своих кафедр призывало народ к самопожертвованию и сопротивлению захватчикам. Церковь начала сбор денежных средств, необходимых для вооружения армии, поддержки раненых, больных, сирот. Благодаря собранным церковью средствам были построены боевые машины для танковой колонны «Дмитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский». Патриотическую позицию в годы Великой Отечественной войны заняли иерархи и других традиционных конфессий СССР — ислама, буддизма и иудаизма. Вскоре после вторжения гитлеровских войск на территорию Советского Союза Главное управление имперской безопасности Германии издало специальные директивы, разрешавшие открывать на занятых территориях церковные приходы. В специальном обращении отца Сергия к верующим, оставшимся на захваченной врагом территории, содержался призыв не верить немецкой пропаганде, утверждавшей, что армия вермахта вступила на территорию Советского Союза во имя освобождения церкви от безбожников. В Русской Православной Церкви за рубежом нападение Германии на Советский Союз было воспринято по-разному. Зарубежная Церковь в течение долгого времени не выражала своего отношения к войне. Однако гитлеровское руководство не смогло добиться от главы Русской Зарубежной Церкви митрополита Анастасия (Грибановского) обращения к русскому народу о содействии немецкой армии. Многие иерархи Зарубежной Церкви заняли в годы войны антигерманскую позицию. Среди них был Шанхайский Иоанн (Максимович), организовавший денежные сборы на нужды Красной Армии, и архиепископ Серафим (Соболев), запрещавший эмигрантам сражаться против России. Находившийся в Америке митрополит Вениамин проводил огромную патриотическую работу среди русской колонии в Америке, в конце 1941 г. он стал почетным председателем русско-американского «Комитета помощи России». Многие деятели Русской Православной Церкви приняли активное участие в европейском движении Сопротивления. Другие внесли посильный вклад в дело всесторонней помощи Советскому Союзу в таких странах, как США и Канада, Китай и Аргентина. Проповедь митрополита Киевского и Галицкого Николая в храме Преображения об обязанностях верующих в борьбе против фашизма прекращена деятельность «Союза воинствующих безбожников» (возник в 1925 г.), закрыты антирелигиозные периодические издания. В 1942 г. митрополиты Алексий (Симанский) и Николай были приглашены к участию в Комиссии по расследованию злодеяний фашистов. Угроза фашистского нашествия, позиция Церкви, объявившей войну против Германии «священной» и поддерживавшей советскую власть в борьбе с врагом, заставили руководителей СССР изменить свое отношение к Церкви. В сентябре 1941 г. была 4 сентября 1943 г. три высших иерарха Русской Церкви во главе с митрополитом Сергием были приглашены главой Советского государства И. В. Сталиным в Кремль. Встреча свидетельствовала о начале нового этапа в отношениях государственной власти и Церкви. На упомянутой встрече было принято решение о созыве Архиерейского собора и возвращении из ссылки оставшихся в живых архиереев. Архиерейский Собор состоялся 8 сентября 1943 г. В нем приняло построенная за счет средств, собранных Русской Православной Церковью участие 19 архиереев (некоторые из них для этого были освобождены из заключения). Собор утвердил митрополита Сергия на посту патриарха. В октябре 1943 г. был создан Совет по делам религии при Правительстве СССР. 28 ноября 1943 г. было издано Постановление СНК СССР «О порядке открытия церквей». Согласно этому постановлению, в стране начали открываться храмы. Если в 1939 г. в СССР действовало чуть более 100 храмов и четыре монастыря, то к 1948 г. число открытых храмов возросло до 14,5 тыс., в них служили 13 тыс. свяеннослужителей. Число монастырей увеличилось до 85. Наблюдался и рост духовных учебных заведений — 8 семинарий и 2 академии. Стал выходить «Журнал Московской Патриархии», было осуществлено издание Библии, молитвословов и другой церковной литературы. С 1943 г., в связи с разрушением в 1931 г. храма Христа Спасителя, главным храмом страны стал Елоховский Богоявленский собор, где находилась кафедра Патриарха. После смерти 15 мая 1944 г. патриарха Сергия местоблюстителем Престола, согласно завещанию, стал митрополит Ленинградский и Новгородский — Алексий. 31 января — 2 февраля 1945 г. состоялся Первый Поместный собор Русской Церкви. В соборе помимо архиереев Русской Церкви приняли участие патриархи — Александрийский и Антиохийский, представители других поместных православных церквей. В утвержденном на Соборе «Положении о Русской Православной Церкви» была определена структура Церкви, а также был избран новый Патриарх. Им стал митрополит Ленинградский — Алексий (Симанский). Одним из приоритетных направлений его деятельности было развитие международных связей с православными церквами. Были урегулированы конфликты между Болгарской и Константинопольской Церковью. К Русской Православной Церкви присоединились многие сторонники Заграничной Церкви, так называемые обновленцы и григорьевцы, были восстановлены отношения с Грузинской Православной Церковью, в церквах на освобожденных от оккупации территориях клир был очищен от пособников фашистов. В августе 1945 г. согласно указу властей церковь получила право приобретать здания и предметы культа. 1945 г. согласно указу властей церковь получила право приобретать здания и предметы культа. С большим воодушевлением в церковной среде Русской Православной Церкви в СССР и за рубежом были восприняты указы Президиума Верховного Совета СССР 1946-1947 гг. о праве предоставления советского гражданства гражданам Российской империи, проживавшим за рубежом. Митрополит Евлогий был первым из русских эмигрантов, получившим советский паспорт. После долгих лет эмиграции в СССР вернулись многие архиереи и священники. Среди них были митрополит Саратовский — Вениамин, прибывший из США, митрополит Серафим, митрополит Новосибирский и Барнаульский — Нестор, архиепископ Краснодарский и Кубанский — Виктор, архиепископ Ижевский и Удмуртский — Ювеналий, епископ Вологодский — Гавриил, прибывший из Китая, архимандрит Мстислав, приехавший из ФРГ, настоятель Собора в Херсоне, протоиерей Борис Старк (из Франции), протопресвитер Михаил Рогожин (из Австралии) и многие другие. Как показали годы Великой Отечественной войны, религия, содержавшая в себе огромный духовный и нравственный потенциал, который она сохранила до наших дней, помогла нашему народу выдержать агрессию нацистских сил и одержать над ними победу.

Исторические источники:

Русская православная церковь и Великая Отечественная война. Сборник церковных документов. М., 1943.

Каждая эпоха по-своему испытывала патриотизм верующих, постоянно воспитываемых Русской Православной Церковью, их готовность и способность служить примирению и правде. И каждая эпоха сохранила в церковной истории, наряду с высокими образами святых и подвижников, примеры патриотического и миротворческого служения Родине и народу лучших представителей Церкви.

Русская история драматична. Ни один век не обошелся без войн, больших или малых, терзавших наш народ и нашу землю. Русская Церковь, осуждая захватническую войну, во все времена благословляла подвиг обороны и защиты родного народа и Отечества. История Древней Руси позволяет проследить постоянное влияние Русской Церкви и великих церковно-исторических деятелей на общественные события и судьбы людей.

Начало двадцатого века в нашей истории было отмечено двумя кровопролитными войнами: русско-японской (1904г.) и первой мировой войнами (1914г.), в ходе которых Русская Православная Церковь оказывала действенное милосердие, помогая обездоленным войной беженцам и эвакуированным, голодным и раненым, создавала в монастырях лазареты и госпитали.

Страшным бедствием обрушилась на нашу землю война 1941 года. Митрополит Сергий, возглавлявший Русскую Православную Церковь после Патриарха Тихона, писал в своем Воззвании к пастырям и верующим в первый же день войны: «Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа...Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий народный подвиг...благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины...» Обращаясь к советским солдатам и офицерам, воспитанным в духе преданности другому - социалистическому Отечеству, другим его символам - партии, комсомолу, идеалам коммунизма, архипастырь призывает их брать пример с православных прадедов, доблестно отражавших вражеское нашествие на Русь, равняться на тех, кто ратными подвигами и геройской смелостью доказал к ней святую, жертвенную любовь. Характерно, что воинство он называет православным, жертвовать собой в бою призывает за Родину и веру.

По призыву митрополита Сергия с самого начала войны православные верующие собирали пожертвования на нужды обороны. Только в одной Москве в первый год войны в приходах собрали в помощь фронту более трех миллионов рублей. В храмах осажденного измотанного Ленинграда было собрано 5,5 млн. рублей. Горьковская церковная община передала в фонд обороны более 4-х миллионов рублей. И таких примеров множество. Эти денежные средства, собранные Русской Православной Церковью, были вложены в создание летной эскадрильи им.Александра Невского и танковой колонны им.Дмитрия Донского. Помимо этого сборы шли на содержание госпиталей, помощи инвалидам войны и детским домам. Повсеместно возносили в храмах горячие молитвы за победу над фашизмом, за своих детей и отцов на фронтах, сражающихся за Отечество. Потери, понесенные нашим народом в Отечественной войне 41-45 годов, колоссальны.

Надо сказать, что после нападения Германии на СССР положение Церкви резко изменилось: с одной стороны, местоблюститель-митрополит Сергий (Страгородский) сразу же занял патриотическую позицию; но, с другой стороны, оккупанты шли с фальшивым по существу, но с внешне эффектным лозунгом - освобождения христианской цивилизации от большевистского варварства. Известно, что Сталин был в панике, и только на десятый день нацистского нашествия обратился прерывающимся голосом к народам через репродуктор: «Дорогие соотечественники! Братья и сестры!...». Пришлось вспомнить и ему христианское обращение верующих друг ко другу.

День гитлеровского нападения пришелся на 22 июня, это день православного праздника, Всех святых в земле Российской просиявших. И это - не случайно. Это день новомучеников - многомиллионных жертв ленинско-сталинского террора. Любой верующий человек мог толковать это нападение как возмездие за избиение и муки праведников, за богоборчество, за последнюю «безбожную пятилетку», объявленную коммунистами. По всей стране горели костры из икон, религиозных книг и нот многих великих русских композиторов (Бортнянского, Глинки, Чайковского), Библии и Евангелия. Союз воинствующих безбожников (СВБ) устраивал вакханалии и свистопляски антирелигиозного содержания. Это были настоящие антихристианские шабаши, непревзойденные по своему невежеству, кощунству, надругательству над святыми чувствами и традициями предков. Повсеместно закрывались храмы, ссылалось в ГУЛАГ духовенство и православные исповедники; шло тотальное уничтожение духовных основ в стране - чести, совести, порядочности, милосердия. Все это продолжалось с маниакальной отчаянностью под руководством сначала «вождя мировой революции», а потом и его преемником - И.Сталиным.

Поэтому для верующих людей это был известный компромисс: или сплотиться для отпора нашествию в надежде, что после войны все изменится, что это будет суровым уроком мучителям, возможно, война отрезвит власти и заставит их отказаться от богоборческой идеологии и политики в отношении Церкви. Или же признать войну как возможность свергнуть коммунистов, вступив в союз с противником. Это был выбор между двух зол - либо союз с врагом внутренним против врага внешнего, либо наоборот. И надо сказать, что это часто было неразрешимой трагедией русского народа по обе стороны фронта в течение войны. Но само Священное Писание говорило о том, что «Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить...» (Ин. 10:10). А вероломный и жестокий враг не знал ни жалости, ни пощады - более 20 миллионов павших на поле брани, замученных в фашистских концлагерях, руины и пожарища на месте цветущих городов и сел. Были варварски разрушены древние псковские, новгородские, киевские, харьковские, гродненские, минские храмы; до основания разбомблены древние наши города и уникальные памятники русской церковной и гражданской истории.

«Война есть страшное и гибельное дело для того, кто предпринимает ее без нужды, без правды, с жадностью грабительства и порабощения, на нем лежит весь позор и проклятие неба за кровь и за бедствия своих и чужих», - так писал в своем обращении к верующим 26 июня 1941г. Митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, разделивший со своей паствой все невзгоды и лишения двухлетней блокады Ленинграда.

22 июня 1941-го митрополит Сергий (Страгородский) только отслужил праздничную литургию, как ему сообщили о начале войны. Он тут же произнес патриотическую речь-проповедь о том, что в эту годину всеобщей беды Церковь «не оставит своего народа и теперь. Благословляет она...и предстоящий всенародный подвиг». Предвидя возможность альтернативного решения верующими, владыка призвал священство не предаваться размышлениям «о возможных выгодах по другую сторону фронта». В октябре, когда немцы уже стояли под Москвой, митроп.Сергий выступил с осуждением тех священников и епископов, которые, оказавшись в оккупации, начали сотрудничать с немцами. Это, в частности, касалось другого митрополита, Сергия(Воскресенского) - экзарха прибалтийских республик, оставшегося на оккупированной территории, в Риге, и сделавшего свой выбор в пользу оккупантов. Ситуация была непростая. Недоверчивый Сталин отправляет, тем не менее, не смотря на воззвание, владыку Сергия (Страгородского) в Ульяновск, позволив ему вернуться в Москву только в 1943 году.

Политика немцев на оккупированных территориях была достаточно гибкой, нередко ими открывались поруганные коммунистами храмы, и это было серьезным противовесом навязанному атеистическому мировоззрению. Понимал это и Сталин. Чтобы утвердить Сталина в возможности изменения церковной политики, митрополит Сергий (Страгородский) 11 ноября 1941г. пишет послание, в котором, в частности, стремится лишить Гитлера претензий на роль защитника христианской цивилизации: «Прогрессивное человечество объявило Гитлеру священную войну за христианскую цивилизацию, за свободу совести и религии». Однако, непосредственно тема защиты христианской цивилизации так никогда сталинской пропагандой принята не была. В большей или меньшей степени, все уступки Церкви носили у него до 1943г. косметический характер.

В нацистском лагере за церковную политику на оккупированных территориях отвечал Альфред Розенберг, возглавлявший Восточное министерство, являясь генерал-губернатором «Восточной Земли», как официально называлась территория СССР под немцами. Он был против создания общетерриториальных единых национальных церковных структур и вообще убежденным врагом христианства. Как известно, нацисты использовали различные оккультные практики для достижения могущества над другими народами, и даже была создана таинственная структура СС «Ананербе», совершавшая вояжи в Гималаи, Шамбалу и другие «места силы», а сама организация СС была построена по принципу рыцарского ордена с соответствующими «посвящениями», иерархией и представлял собой гитлеровскую опричнину. Его атрибутами стали рунические знаки: сдвоенные молнии, свастика, череп с костями. Тот, кто вступал в этот орден, облекал себя в черное облачение «гвардии фюрера», становился соучастником зловещей кармы этой сатанинской полусекты и продавал душу дьяволу.

Розенберг особенно ненавидел католичество, считая, что оно представляет силу, способную противостоять политическому тоталитаризму. Православие же виделось ему как некий красочный этнографический ритуал, проповедующий кротость и смирение, что лишь на руку нацистам. Главное - это не допускать его централизации и превращения в единую национальную церковь. Однако, у Розенберга с Гитлером были серьезные разногласия, поскольку у первого в программе значилось превращение всех национальностей СССР в формально независимые государства под контролем Германии, а второй был принципиально против создания каких бы то ни было государств на востоке, считая, что все славяне должны стать рабами немцев. Других же надо просто уничтожить. Поэтому в Киеве в Бабьем Яру сутками не стихали автоматные очереди. Конвейер смерти здесь работал бесперебойно. Более 100 тысяч убиенных - такова кровавая жатва Бабьего Яра, ставшего символом Холокоста двадцатого века. Гестаповцы совместно с приспешниками-полицаями уничтожали целые населенные пункты, сжигая их жителей дотла. В Украине были не один Орадур и не одно Лидице, уничтоженные гитлеровцами в Восточной Европе, а сотни. Если, например, в Хатыни погибло 149 человек, в том числе 75 детей, то в селе Крюковка на Черниговщине было сожжено 1290 дворов, уничтожено более 7 тысяч жителей, из них - сотни детей. В 1944 году, когда советские войска с боями освобождали Украину, они повсеместно обнаруживали следы страшных репрессий оккупантов. Фашисты расстреляли, удушили в газовых камерах, повесили и сожгли: в Киеве - более 195 тысяч человек, на Львовщине - более полумиллиона, в Житомирской области - свыше 248 тысяч, а всего в Украине - свыше 4-х миллионов людей. Особую роль в системе гитлеровской индустрии геноцида выполняли концентрационные лагеря: Дахау, Заксенхаузен, Бухенвальд, Флоссенбург, Маутхаузен, Равенсбрюк, Саласпилс и другие лагеря смерти. Всего через систему таких лагерей (помимо лагерей для военнопленных непосредственно в боевой зоне) прошло 18 миллионов человек, погибло 12 миллионов заключенных: мужчин, женщин, детей.

Пособниками фашистов была и организация украинских националистов (ОУН). ОУН имела штаб-квартиру в Берлине, а с 1934г. входила на правах особого отдела в штат гестапо. В период с 1941 по 1954 гг. оуновцами было уничтожено 50 тысяч советских солдат и 60 тысяч мирных граждан Украины, в том числе несколько тысяч детей польской и еврейской национальности. Возможно, что эти «патриоты» действовали бы не так жестоко, если бы их удерживала от безудержного насилия греко-католическая церковь. Во время безобразной резни львовской профессуры в 1941 году УГКЦ не осудила погромщиков и не воспрепятствовала кровавой бойне. А 23 сентября 1941г. митрополит Андрей Шептицкий отправил Гитлеру поздравление по случаю взятия Киева. Он, в частности, писал: «Ваше Превосходительство! Как глава УГКЦ я передаю Вашей Экселенции мои сердечные поздравления по поводу овладения столицей Украины - златоглавым городом на Днепре Киевом... Судьба нашего народа отныне отдана Богом преимущественно в Ваши руки. Я буду молить Бога о благословении победы, которая станет гарантией длительного мира для Вашей Экселенции, германской армии и немецкой нации». Потом началась агитация за вступление желающих в ряды дивизии СС «Галичина». Униатских священников, епископат и лично митрополит Шептицкий принудили стать на путь благословения братоубийственной бойни. Вербовочные пункты располагались непосредственно в униатских парафиях.

В городе Скалате местный униатский священник подал оккупантам антисемитскую петицию. В городе Глиняны священник Гаврилюк возглавил группу оуновцев, которые убивали всех евреев, живших в городе. А в селе Яблоницы местный униатский душепастырь спровоцировал националистов против беззащитных евреев, которых потопили в реке Черемош.

Что бы ни говорили сегодня «адвокаты» ОУН-УПА, которые пытаются реабилитировать боевиков как борцов с немецкими оккупантами, даже присвоили им сегодня статус ветеранов, но никогда настоящие ветераны- освободители не станут «брататься» с «лесными братьями». На Нюрнбергском процессе среди прочих вопросов была поднята и тема ОУН. Бывший сотрудник абвера Альфонс Паулюс свидетельствовал: «...Кроме группы Бандеры и Мельника, командование абвера использовало церковь...В учебных лагерях генерал-губернаторства проходили подготовку и священники украинской униатской церкви, которые принимали участие в выполнении наших заданий наряду с другими украинцами...Прибыв во Львов с командой 202-Б (подгруппа 11), подполковник Айкерн установил контакт с митрополитом...Митрополит граф Шептицкий, как сообщил мне Айкерн, был настроен пронемецки, предоставил свой дом для команды 202...Позднее Айкерн как начальник команды и руководитель отдела ОСТ приказал всем подчиненным ему отрядам устанавливать связь с церковью и поддерживать ее». Непременным ритуалом легионеров ОУН было принесение присяги фюреру, в которой ни одним словом не упоминалась Украина.

Гитлеровцы провозглашали: «Германия превыше всего!». Где нация «превыше всего» - превыше христианства с его этическими законами и антропологическим универсализмом, превыше постулатов морали и норм человеческого общежития, «выше всего, называемого Богом или святынею» (2Фесс. 2:7), выше ВЕРЫ, НАДЕЖДЫ, ЛЮБВИ, - там национализм превращается в нацизм, а патриотизм - в шовинизм и фашизм.

Угрюмый осенний день. Скорбной дорогой смерти под конвоем немцев и полицаев шла в Бабий Яр колонна измученных, избитых и голодных людей. Были в этой колонне и православные священники, приговоренные к смерти по доносам оуновцев. Среди смертников был и архимандрит Александр (Вишняков). Рассказ о его трагической смерти записан по свидетельству очевидцев, чудом избежавших смерти: «Колонну разделили. Священников отвели вперед к краю обрыва. Архимандрита Александра вытолкали из общей группы и отвели метров за 30. Несколько автоматчиков бесстрастно и четко расстреляли группу священников. Затем украинские полицаи в вышитых сорочках и повязках на рукавах подошли к о.Александру и заставили раздеться его донага. В это время он спрятал в рот свой нательный крестик. Полицаи выломали два дерева и сделали из них крест. Пытались распять батюшку на этом кресте, но у них ничего не получалось. Тогда вывернули ему ноги и колючей проволокой за руки и ноги все же распяли на кресте. Затем облили бензином и подожгли. Так, горящим на кресте, его сбросили в обрыв. Немцы же в это время расстреливали евреев и военнопленных». Правду о гибели своего отца Гавриил Вишняков узнал от Владыки Пантелеимона (Рудыка) в декабре 1941г.

Сущность идеологии расового превосходства и гипертрофированного национализма гениально показал режиссер Михаил Ромм в киноэпопее «Обыкновенный фашизм». В этих распахнутых ужасом детских глазах - укор всему человечеству. Перефразируя Ф.М.Достоевского, сказавшего о непомерной цене слезы одного ребенка, как тут не вспомнить один из приказов Гитлера, где говорилось: «принимая во внимание жестокие бои, происходящие на фронте, приказываю: позаботиться о донорах для офицерского корпуса армии. В качестве доноров можно использовать детей как наиболее здоровый элемент населения. Чтобы не вызывать особых эксцессов, использовать беспризорных детей и воспитанников детских домов». Между тем немецкая власть своим прямым вмешательством и в дела Церкви сознательно обостряла и без того непростую ситуацию в украинском Православии. Она зарегистрировала как равноправные две конфессии: Автономную Православную Церковь, которая основывала свое каноническое положение на решениях Поместного Собора 1917-1918 гг., а также автокефальную, базировавшуюся на движении раскольников-самосвятов Липковского В. Главой Автономной Церкви в каноническом окормлении РПЦ стал архиепископ Алексий (Громадский), которого Архиерейский Собор в Почаевской Лавре утвердил в сане митрополита-экзарха Украины 25 ноября 1941г.

В Украине утвердилось церковное двоевластие, поскольку по благословению Блаженнейшего Митрополита Сергия (Страгородского) послушание экзарха исполнял митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич). В 1943г. Владыка Сергий был избран Святейшим Патриархом Московским и всея Руси.

Рейхскомиссариат «Украина» во главе с палачом украинского народа Эрихом Кохом, следуя указаниям А.Розенберга о поощрении антирусских настроений среди населения, поддержал автокефальное раскольническое движение. Розенберг отправил в Украину директивное письмо от 13 мая 1942г. с прямым указанием на то, что украинцы должны иметь свою церковную структуру, антагонистическую РПЦ. Однако многие епископы автокефальной раскольнической церкви чувствовали неполноценность своего канонического статуса. Сводки немецкой службы безопасности СД сообщали, что 8 октября 1942г. в Почаевской Лавре произошла встреча митрополита Алексия (Громадского) с двумя епископами-автокефалистами, во время которой состоялась договоренность об бъединении. Но подавляющее большинство иерархов Автономной Украинской Церкви отвергли этот план, полагая, что в этом случае автокефалия получит контроль над Автономной УПЦ.

Архиепископ Львовский и Галицкий Августин (Маркевич) пишет в Вестнике пресс-службы УПЦ №44, 2005г. : «Влияние автокефалистов и автономистов в различных областях Украины распределялось неравномерно. Подавляющее большинство православных на Украине оставалось в лоне Автономной Церкви. На Волыни, где находились оба церковных центра, Автономная Церковь имела безусловное преобладание в районах, расположенных вблизи Почаевской Лавры. Опорой автокефалии были северо-западные районы. На Левобережной Украине всюду, за исключением Харьковской епархии, преобладали сторонники Автономной Церкви».

В Киеве автокефалию прихожане не приняли. Киевляне всегда отличались высокой канонической дисциплиной. Когда советская власть всячески поддерживала липковцев-самосвятов, обновленцев, «живоцерковников», представляющих собою, по сути, неопротестантизм «восточного обряда», киевляне просто не ходили в их храмы. Так радикально «проголосовали ногами» против их неправды.

18 декабря 1941г. митрополит Алексий (Громадский) назначил в Киев архиепископа Пантелеймона (Рудыка). Однако представители мельниковского ОУН, получившие в городском управлении руководящие места и создавшие т.н. «украинский церковный совет», начали угрожать архиепископу Пантелеймону и требовать перехода в их раскольнический лагерь. Оуновцы выделили автокефалам-раскольникам три храма. Это все, что можно было на то время сделать, поскольку киевляне негативно воспринимали идею автокефалии. Владыка Пантелеймон имел под своим омофором 28 храмов, в том числе Софийский Собор, и у него служили известные пастыри, такие как священник Алексий Глаголев и священник Георгий Едлинский - сыновья священномучеников, высокоавторитетные пастыри и духовники. Однако, паства не повиновалась «чуждому гласу» (Ин.10:5), предпочитая настоящих священников, а не восхитившим дерзостно такое себе право.

Вопиющим нарушением церковных норм и традиций стало насаждение оккупационным режимом григорианского календаря. В качестве одного из свидетельств приводим бюллетень полиции безопасности и СД от 21 сентября 1942 г. : «В середине декабря 1941 г. некоторые коменданты местностей (в Стругаз и в Острове), ссылаясь на предписание вышестоящей инстанции, потребовали от православных совершать все церковные праздники, а также Рождество, по григорианскому стилю. Это требование вызвало среди верующих бурю негодования: «Такое насилие над Церковью не совершали даже большевики...Мы не покоримся...» Священник, не желая ни нарушать церковного порядка, ни вступать в конфликт с немецкими властями, должен был покинуть Струги. После этого местный комендант распорядился привести священника из соседнего селения и заставил его проводить рождественское богослужение по григорианскому календарю...В тот день не было прихожан, а те немногие, кто из боязни перед комендантом присутствовали на богослужении, были очень расстроены и сконфужены».

К тому времени на территории Украины действовал кроме автокефального раскольнического движения Поликарпа (Сикорского), другой раскол) - лжецерковь епископа Феофила (Булдовского), именуемого Лубенским расколом, или в просторечье - «булдовщиной». Булдовский провозгласил себя митрополитом Харьковским и Полтавским. Шкаровский М.В. в книге «Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве» пишет: «В целом, доля сторонников автокефальной церкви к 1942г. не могла превышать 30%. Даже в Житомирской епархии она равнялась только четверти, а в более восточных областях была еще ниже. Так, в Черниговской епархии автокефальные храмы практически отсутствовали».

Надо сказать, что автокефальные структуры не утруждали себя конфликтами с немцами на канонической основе. Они рукополагали в епископы женатых священников, не препятствовали внедрению нового стиля, не говоря уже об упразднении церковно-славянского языка в богослужениях. Полное неприятие автокефалии проявило украинское монашество. Оккупационный режим поставил заслон распространению монашества, всячески препятствуя пострижению лиц рабочего возраста как уклоняющихся от трудовой повинности и депортации в германию на трудовой фронт. Члены ОУН, хотя и враждовали между собой (например, Мельник и Бандера), но как представители гражданской администрации при оккупационном режиме, однозначно поддержали автокефалию. Заметным лицом в УАПЦ Сикорского стал племянник С.Петлюры Степан Скрыпник. С июля 1941г. он являлся представителем министерства А.Розенберга при группе армий «Юг» и был доверенным чиновником по вопросу организации гражданского управления в Украине. Вскоре Сикорский «рукоположил» Скрыпника в «епископский» сан под именем Мстислав.

28 марта 1942г. Блаженнейший Митрополит Сергий (Страгородский) вновь обратился к украинской пастве с оценкой антиканонической деятельности Поликарпа Сикорского. В своем Пасхальном послании глава Церкви писал: «Подлинными виновниками украинской автокефалии нужно считать не столько епископа Поликарпа или митрополита Дионисия, сколько политический клуб партии петлюровцев, устроившихся в немецком генерал-губернаторстве в Польше...К довершению всего, теперь мы слышим, что епископ Поликарп пошел к фашистским властям и повторил сказанные давно слова: «Что вы хощете дати и аз вам предам Его?» Чем иным можно назвать сговор епископа Поликарпа с фашистами после всего того, что они делают на наших глазах, на нашей земле, как не самой предательской изменой делу народному, а значит, и делу Православия?»

Еще раз отметим, что гитлеровцы активно использовали в своей завоевательной и оккупационной политике вероисповедный фактор, искусно разжигая религиозный антагонизм этносов для натравливания их друг на друга: хорватов-католиков на православных сербов, исповедующих ислам албанцев - на черногорцев, лютеран-прибалтов - на православных русских, галичан-униатов - на поляков-католиков. Лично Гиммлер дал согласие на формирование трехтысячного полка СС «Галичина». Интересен сам текст присяги эсэсовцев-галичан: «Я служу тебе, Адольф Гитлер, как фюреру и канцлеру Германского Рейха верностью и отвагой. Я клянусь тебе и буду покоряться до смерти. Да поможет мне Бог». Кроме дивизии СС «Галичина», существовали спецбатальоны абвера «Нахтигаль» и «Роланд», входившие в состав карательного полка «Брандербург - 800» и другие формирования украинских коллаборационистов.

Народ выстрадал победу. Когда-то журнал «Безбожник» в июньском номере за 1941г. написал: «Религия является злейшим врагом патриотизма. История не подтверждает заслуг церкви в деле развития подлинного патриотизма» (Евстратов А. Патриотизм и религия II Безбожник, 1941. №6). Эти слова были сказаны за несколько дней до начала войны. Так у Церкви коммунисты пытались отобрать даже право на патриотизм. Власть дошла до того, что причислила к фашистам самого Митрополита Сергия! Об этом говорит дело, хранящееся в архиве НКВД в Москве. Согласно обвинениям, сфабрикованным против митрополита Сергия и его ближайшего сподвижника митрополита Алексия (Симанского), они и другие «церковники» входили в московский церковно-фашистский центр, готовивший «диверсионные кадры» и замышлявший «террористические акты против руководителей партии и правительства», в чем им коварно помогало английское посольство. О том, что власти не шутили, говорит расстрел по этому делу 4 октября 1937г. престарелого Нижегородского митрополита Феофана (Тулякова). Доблестные чекисты расстреляли бы и самого Предстоятеля, но тогда политическая целесообразность взяла верх.

Когда же пришел час борьбы с гитлеровской чумой, главный антифашист и патриот сидел в Кремле, скованный нравственным параличом, а страну терзали захватчики. Если из плена возвращались наши бойцы - в родной тыл - их ждал ГУЛАГ, забвение, смерть. Утраты, обиды, глубокое горе и всенародная скорбь, ранние седины матерей и вдов сопровождали войну. Сопровождали ее разрушенные храмы и поруганные святыни, холокост евреев и сожженная Хатынь, печи Бухенвальда и отчаянная храбрость простого солдата. «Чем ночь темней, тем ярче звезды - чем больше скорбь - тем ближе Бог» - поэтому всей грозной мощью поднялся народ на борьбу с тираном и сокрушил фашистского молоха. Ибо, по святоотеческому изречению: «Бог не в силе, а в правде». И как тут не вспомнить строки Марины Цветаевой (ведь поэт в России, это больше, чем поэт):

Это пеплы сокровищ:
Утрат и обид.
Это пеплы, пред коими
В прах - гранит.
Голубь голый и светлый,
Не живущий четой.
Соломоновы пеплы
Над великой тщетой.
Беззакатного времени
Грозный мел.
Значит, Бог в мои двери -
Раз дом сгорел!
Не удушенный в хламе,
Снам и дням господин,
Как отвесное пламя
Дух - из ранних седин!
И не вы меня предали,
Годы, в тыл!
Эта седость - победа
Бессмертных сил.

Виктор Михайлович Чернышев профессор богословия