Дарение

Читать рассказ в прекрасном яростном мире. А.П

Платонов Андрей

А. Платонов

В ПРЕКРАСНОМ И ЯРОСТНОМ МИРЕ

В Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев.

Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые поезда. Когда в наше депо прибыл первый мощный пассажирский паровоз серии "ИС", то на эту машину назначили работать Мальцева, что было вполне разумно и правильно. Помощником у Мальцева работал пожилой человек из деповских слесарей по имени Федор Петрович Драбанов, но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину, а я был вместо Драбанова определен работать в бригаду Мальцева помощником; до того я тоже работал помощником механика, но только на старой, маломощной машине.

Я был доволен своим назначением. Машина "ИС", единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления: я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне, столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина. Кроме того, я желал поработать в бригаде первоклассного механика, чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных поездов.

Александр Васильевич принял мое назначение в его бригаду спокойно и равнодушно: ему было, видимо, все равно, кто у него будет стоять в помощниках.

Перед поездкой я, как обычно, проверил все узлы машины, испытал все ее обслуживающие и вспомогательные механизмы и успокоился, считая машину готовой к поездке. Александр Васильевич видел мою работу, он следил за ней, но после меня собственными руками снова проверил состояние машины, точно он не доверял мне.

Так повторялось и впоследствии, и я уже привык к тому, что Александр Васильевич постоянно вмешивался в мои обязанности, хотя и огорчался молчаливо. Но обыкновенно, как только мы были в ходу, я забывал про свое огорчение. Отвлекаясь вниманием от приборов, следящих за состоянием бегущего паровоза, от наблюдения за работой левой машины и пути впереди, я посматривал на Мальцева. Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним. Глаза Александра Васильевича глядели вперед, как пустые, отвлеченно, но я знал, что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу, несущуюся нам навстречу, - даже воробей, сметенный с балластного откоса ветром вонзающейся в пространство машины, даже этот воробей привлекал взор Мальцева, и он поворачивал на мгновение голову вслед за воробьем: что с ним станется после нас, куда он полетел?

По нашей вине мы никогда не опаздывали; напротив, часто нас задерживали на промежуточных станциях, которые мы должны проследовать с ходу, потому что мы шли с нагоном времени, и нас, посредством задержек, обратно вводили в график.

Обычно мы работали молча; лишь изредка Александр Васильевич, не оборачиваясь в мою сторону, стучал ключом по котлу, желая, чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины, или подготавливая меня к резкому изменению этого режима, чтобы я был бдителен. Я всегда понимал безмолвные указания своего старшего товарища и работал с полным усердием, однако механик по-прежнему относился ко мне, равно и к смазчику-кочегару, отчужденно и постоянно проверял на стоянках пресс-масленки, затяжку болтов в дышловых узлах, опробовал буксы на ведущих осях и прочее. Если я только что осмотрел и смазал какую-либо рабочую трущуюся часть, то Мальцев вслед за мной снова осматривал и смазывал, точно не считая мою работу действительной.

Я, Александр Васильевич, этот крейцкопф уже проверил, - сказал я ему однажды, когда он стал проверять эту деталь после меня.

А я сам хочу, - улыбнувшись, ответил Мальцев, и в улыбке его была грусть, поразившая меня.

Позже я понял значение его грусти и причину его постоянного равнодушия к нам. Он чувствовал свое превосходство перед нами, потому что понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто другой может научиться тайне его таланта, тайне видеть одновременно и попутного воробья, и сигнал впереди, ощущая в тот же момент путь, вес состава и усилие машины. Мальцев понимал, конечно, что в усердии, в старательности мы даже можем его превозмочь, но не представлял, чтобы мы больше его любили паровоз и лучше его водили поезда, - лучше, он думал, было нельзя. И Мальцеву поэтому было грустно с нами; он скучал от своего таланта, как от одиночества, не зная, как нам высказать это, чтобы мы поняли.

И мы, правда, не могли понять его умения. Я попросил однажды разрешить повести мне состав самостоятельно: Александр Васильевич позволил мне проехать километров сорок и сел на место помощника. Я повел состав - и через двадцать километров уже имел четыре минуты опоздания, а выходы с затяжных подъемов преодолевал со скоростью не более тридцати километров в час. После меня машину повел Мальцев; он брал подъемы со скоростью пятидесяти километров, и на кривых у него не забрасывало машину, как у меня, и он вскоре нагнал упущенное мною время.

План пересказа

1. Знакомство с машинистом Мальцевым и его помощником.
2. Мальцев берется за трудное задание и слепнет во время движения поезда. Такое управление составом могло привести к катастрофе.
3. Мальцев прозревает, его отдают под суд и сажают в тюрьму.
4. Бывший машинист снова слепнет во время проведения следственного эксперимента с похожими на молнию электрическими разрядами.
5. Помощник машиниста после специального экзамена сам водит пассажирские составы. Он берет слепого Мальцева в поездку.
6. Мальцев прозревает.

Пересказ

Герой рассказывает о случае, произошедшем с ним и «лучшим паровозным машинистом» Мальцевым. Он был молодой, тридцатилетний, .но уже имел квалификацию первого класса и водил скорые поезда.

Мальцева первым пересадили на новый пассажирский паровоз «ИС». Рассказчика назначили ему в помощники. Он был очень доволен возможностью овладеть искусством вождения, а заодно и приобщиться к новой технике.

Машинист принял нового помощника равнодушно. Он во всем полагался только на себя и свои знания, поэтому тщательно перепроверял все детали и узлы машины. Это было привычкой, но оскорбляло ученика неверием в его способности. Но за профессионализм герой многое прощал своему учителю, который точно чувствовал дорогу. Поезд никогда не опаздывал, даже задержки на промежуточных станциях в пути они быстро нагоняли.

Мальцев практически не общался ни с помощником, ни с кочегаром. Если он хотел указать на недостатки в работе машины, которые следовало устранить, он стучал ключом по котлу. Он думал, что любить паровоз и водить его так, как он, никто другой не сможет. «И мы, правда, не могли понять его умения», — признается автор.

Однажды машинист разрешил рассказчику повести состав самостоятельно. Но уже через какое-то время тот шел с отставанием от графика на четыре с половиной минуты. Мальцев с успехом это время компенсировал.

Почти год герой проработал помощником. И тут произошло событие, перевернувшее жизнь героев. Они взяли состав с опозданием в четыре часа. Диспетчер попросил сократить этот разрыв, чтобы пустить порожняк на соседнюю дорогу. Состав вошел в зону грозовой тучи. Синий свет ударил по ветровому стеклу, ослепив героя. Это была молния, но Мальцев ее не видел.

Наступила ночь. Герой заметил, что Мальцев стал хуже вести машину, позже стало ясно, что с ним творится неладное. Когда герой закричал, машинист экстренно затормозил. На дороге стоял человек и махал раскаленной кочергой, чтобы остановить поезд. Впереди, всего в десяти метрах, стоял паровоз товарного состава. Они не заметили, как прошли желтый, красный, другие предупреждающие сигналы. Это могло привести к катастрофе. Мальцев велел помощнику вести паровоз, признавшись, что ослеп.

Доложив начальнику депо об инциденте, помощник пошел проводить его до дома. Уже на подходе к дому Мальцев снова прозрел.

После происшествия Мальцева отдали под суд. Помощника машиниста следователь вызвал в качестве свидетеля, и тот сказал, что не считает Мальцева виновным, поскольку машинист ослеп от близкого разряда молнии. Но следователь с недоверием отнесся к этим словам, ведь на остальных молния не подействовала. Но у героя появилось свое объяснение. По его мнению, Мальцев ослеп от света молнии, а не от самого разряда. И когда молния ударила, он был уже слепой.

Мальцева все равно сочли виновным, поскольку он не передал управление помощнику, рискуя жизнью сотен людей. От следователя герой пошел к Мальцеву. На вопрос, почему тот не доверил ему свое место, он ответил, что ему казалось, что он видит свет, а на самом деле это было в его воображении. Мальцева посадили в тюрьму. Герой стал помощником у другого машиниста. Но он скучал по Мальцеву, по его умению по-настоящему работать, и не оставлял мысли помочь ему.

Он предложил провести опыт с заключенным с помощью установки Тесла для получения искусственной молнии. Однако эксперимент проводили без предупреждения, и Мальцев снова ослеп. Но теперь шансов на возвращение зрения было гораздо меньше. И следователь, и герой почувствовали себя виновными в случившемся. Обретя справедливость и невиновность, Мальцев получил болезнь, которая мешала ему жить и работать.

В этот момент впервые герою пришла мысль о существовании неких роковых сил, случайно и равнодушно уничтожающих человека. «Я видел, что происходят факты, доказывающие существование враждебных для человеческой жизни обстоятельств, и эти гибельные силы сокрушают избранных, возвышенных людей». Но герой решил не сдаваться и сопротивляться обстоятельствам. Через год бывший помощник сдал экзамен на звание машиниста и стал самостоятельно водить пассажирские составы. Очень часто он встречал Мальцева, который, отираясь на трость, стоял у станционной платформы и «жадно дышал запахом гари и смазочного масла, внимательно слушал ритмичную работу паровоздушного насоса». Он понимал тоску Мальцева, потерявшего смысл жизни, но ничем не мог ему помочь.

Мальцева раздражали доброжелательные слова и сочувствие. Однажды герой обещал взять его с собой в поездку, если тот будет «сидеть тихо». Слепой был согласен на все условия. На следующее утро герой посадил его на место машиниста. Поверх его рук положил свои руки, и так они ехали до места назначения. На обратной дороге он снова посадил учителя на свое место. И на спокойных участках даже позволял ему вести машину самостоятельно. Рейс благополучно заканчивался, поезд не опаздывал. Герой надеялся на чудо. На последнем перегоне он специально не стал сокращать ход перед желтым сигналом светофора. Вдруг Мальцев встал, протянул руку к регулятору и закрыл пар. «Я вижу желтый свет», — сказал он и начал тормозить. «Он повернул свое лицо и заплакал. Я подошел к нему и поцеловал его в ответ». Желание Кости «защитить его (своего учителя) от горя судьбы» совершило чудо. До конца следования Мальцев вел машину самостоятельно. После рейса они просидели вместе весь вечер и всю ночь. На этот раз враждебные силы отступили.

Первоначальное название рассказа – «Машинист Мальцев». Под таким заголовком он был напечатан в сокращённом виде во втором номере журнала «30 дней» за 1941 г., а в третьем номере журнала «Дружные ребята» за 1941 г. под названием «Воображаемый свет». Рассказ был написан в 1938 г.

В произведении отражён опыт писателя, который в 1915-1917 гг. работал помощником машиниста в окрестностях Воронежа, да и отец его был механиком и помощником машиниста.

Литературное направление и жанр

В некоторых изданиях «В прекрасном и яростном мире» печатается с подзаголовком «Фантастический рассказ». Действительно, двойное ослепление молнией, двойное восстановление зрения не имеют научных доказательств. И совершенно неизвестно, как влияет молния и предшествующая ей электромагнитная волна на зрение отдельных людей. Для читателя даже неважно, есть ли вообще эта электромагнитная волна.

Все эти физические и биологические объяснения ослепления машиниста Мальцева и его чудесного исцеления действительно фантастичны, но в целом рассказ реалистичен. Главное в нём – не фантастические элементы, а характеры рассказчика и машиниста Мальцева, показанные в развитии.

Тематика и проблематика

Тема рассказа – одиночество мастера. Основная мысль состоит в том, что талант часто приводит к гордыне, которая делает человека слепым. Чтобы увидеть мир, нужно раскрыть ему навстречу сердце.

В произведении поднимается проблема превозношения и сочувствия, одиночества, проблема справедливости наказания человеком человека, проблема вины и ответственности.

Сюжет и композиция

Небольшой рассказ состоит из 5 частей. Повествование динамично, охватывает два года. Рассказчик становится помощником машиниста Мальцева на новом паровозе и работает с ним около года. Вторая главка посвящена той самой поездке, во время которой машинист ослеп и чуть не въехал в хвост товарному поезду. Третья главка описывает суд над Мальцевым и обвинение его.

Четвёртая часть повествует о событиях, происходящих через полгода, зимой. Рассказчик находит способ доказать невиновность Мальцева, но искусственная молния вызывает необратимую слепоту заключённого. Рассказчик ищет пути помочь слепому.

Пятая часть повествует о событиях, случившихся ещё через полгода, летом. Рассказчик сам становится машинистом и берёт с собой в дорогу слепого машиниста. Рассказчик управляет машиной, положив свои руки на руки слепого машиниста. В какой-то момент слепой смог разглядеть жёлтый сигнал, а потом стал зрячим.

Каждая часть рассказа фиксирует какой-нибудь эпизод из истории о Мальцеве: обычная поездка – роковая поездка – суд – эксперимент с молнией и освобождение – исцеление.

Название рассказа связано с последними словами рассказчика, желающего уберечь Мальцева от враждебных сил прекрасного и яростного мира.

Герои и образы

Образ прекрасного мира, враждебного человеку – основной в рассказе. В рассказе два главных героя: машинист Александр Васильевич Мальцев и рассказчик, которого Мальцев называет Костя. Рассказчик и Мальцев не особенно дружны. Рассказ – это история их взаимоотношений, сближения, обретения в беде друга.

Машинист Мальцев – настоящий мастер своего дела. Уже в 30 лет он имеет квалификацию машиниста первого класса, именно его назначают машинистом новой мощной машины «ИС». Рассказчик восхищается работой своего машиниста, который ведёт паровоз «с уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста». Основная черта, которую у Мальцева подмечает рассказчик – равнодушие к людям, работающим вместе с ним, некая отчуждённость. Одна из особенностей Мальцева огорчает рассказчика: машинист перепроверяет всю работу своего помощника, как будто не доверяет ему. Во время работы Мальцев не разговаривает, а только стучит ключом по котлу, давая безмолвные указания.

Рассказчик со временем понял, что причина такого поведения Мальцева в чувстве превосходства: машинист считал, что лучше понимал паровоз и больше любил его. Эта гордыня, смертный грех, возможно, и стала причиной его испытаний. Хотя таланта Мальцева действительно никто не мог понять, как и превзойти его в мастерстве.

Мальцев не видел молнии, а, ослепнув, не понял этого. Мастерство его было так велико, что он вслепую вёл машину, внутренним зрением видя, представляя весь привычный путь, но, конечно, не умея рассмотреть красный сигнал, казавшийся ему зелёным.

Выйдя из тюрьмы, слепой Мальцев не может привыкнуть к своему новому положению, хотя не бедствует, получая пенсию. Он смиряется перед рассказчиком, который предлагает ему проехать в его паровозе. Возможно, именно это смирение стало началом выздоровления Мальцева, который сумел довериться рассказчику. Его внутренний мир раскрылся вовне, он заплакал и увидел «весь свет». Не только материальный, но и мир других людей.

Рассказчик – человек, любящий свою работу, как и Мальцев. Даже созерцание хорошей машины вызывает у него воодушевление, радость, сравнимую с чтением стихов Пушкина в детстве.

Для рассказчика важно хорошее отношение. Он человек внимательный и старательный. В нём заложена удивительная и редкая способность сочувствовать и защищать. Эта черта рассказчика, как и его профессия, автобиографичны.

Например, рассказчику представляется, что паровоз спешит на защиту далёких земель. Так и забота о Мальцеве побуждает рассказчика добиваться справедливости на суде, встречаться со следователем, чтобы оправдать невиновного Мальцева.

Рассказчик – человек прямой и правдивый. Он не скрывает, что обижен на Мальцева, прямо говорит ему, что тюрьмы не избежать. Всё-таки рассказчик принимает решение помочь Мальцеву, «чтобы защитить его от горя судьбы», от «роковых сил, случайно и равнодушно уничтожающих человека».

Рассказчик не считает себя виноватым во вторичной слепоте Мальцева, он доброжелателен, несмотря на то, что Мальцев не желает прощать его или беседовать с ним. Уже после чудесного исцеления Мальцева рассказчик желает защищать его, как родного сына.

Ещё один герой рассказа – справедливый следователь, который провёл эксперимент с искусственной молнией и терзается угрызениями совести, потому что доказал «невиновность человека посредством его несчастья».

Стилистические особенности

Поскольку рассказ написан от первого лица, а рассказчик Костя, хоть и любит Пушкина . человек технического склада, Платонов нечасто использует свой специфический, наполненный странной метафоричностью язык. Этот язык прорывается только в особенно важные для автора моменты, например, когда автор словами машиниста объясняет, что машинист Мальцев вобрал весь внешний мир в своё внутреннее переживание, таким образом обретя власть над ним.

Рассказ изобилует профессиональной лексикой, связанной с работой паровоза. Очевидно, и во времена Платонова мало кто понимал детали работы паровоза, а сегодня, когда паровозов нет, эти подробности вообще непонятны. Но профессионализмы не мешают читать и понимать рассказ. Наверное, каждый читатель представляет что-то своё, когда читает, что Мальцев отдал «реверс на полную отсечку». Важно, что Машинист исполнял свою трудную работу хорошо.

В рассказе важны детали. Одна из них – взгляд и глаза Мальцева. Когда он ведёт машину, глаза его глядят «отвлечённо, как пустые». Когда Мальцев высовывает голову, рассматривая окружающий мир, его глаза блестят воодушевлением. Слепые глаза машиниста снова становятся пустыми и спокойными.

Андрей Платонович ПЛАТОНОВ

В ПРЕКРАСНОМ И ЯРОСТНОМ МИРЕ

(Машинист Мальцев)

В Толубеевском депо лучшим паровозным машинистом считался Александр Васильевич Мальцев.

Ему было лет тридцать, но он уже имел квалификацию машиниста первого класса и давно водил скорые поезда. Когда в наше депо прибыл первый мощный пассажирский паровоз серии "ИС", то на эту машину назначили работать Мальцева, что было вполне разумно и правильно. Помощником у Мальцева работал пожилой человек из деповских слесарей по имени Федор Петрович Драбанов, но он вскоре выдержал экзамен на машиниста и ушел работать на другую машину, а я был, вместо Драбанова, определен работать в бригаду Мальцева помощником; до того я тоже работал помощником механика, но только на старой, маломощной машине.

Я был доволен своим назначением. Машина "ИС", единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления; я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне - столь же прекрасная, как в детстве при первом чтении стихов Пушкина. Кроме того, я желал поработать в бригаде первоклассного механика, чтобы научиться у него искусству вождения тяжелых скоростных поездов.

Александр Васильевич принял мое назначение в его бригаду спокойно и равнодушно; ему было, видимо, все равно, кто у него будет состоять в помощниках.

Так повторялось и впоследствии, и я уже привык к тому, что Александр Васильевич постоянно вмешивался в мои обязанности, хотя и огорчался молчаливо. Но обыкновенно, как только мы были в ходу, я забывал про свое огорчение. Отвлекаясь вниманием от приборов, следящих за состоянием бегущего паровоза, от наблюдения за работой левой машины и пути впереди, я посматривал на Мальцева. Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновенного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним. Глаза Александра Васильевича глядели вперед отвлеченно, как пустые, но я знал, что он видел ими всю дорогу впереди и всю природу, несущуюся нам навстречу, - даже воробей, сметенный с балластного откоса ветром вонзающейся в пространство машины, даже этот воробей привлекал взор Мальцева, и он поворачивал на мгновение голову вслед за воробьем: что с ним станется после нас, куда он полетел.

По нашей вине мы никогда не опаздывали; напротив, часто нас задерживали на промежуточных станциях, которые мы должны проследовать с ходу, потому что мы шли с нагоном времени и нас посредством задержек обратно вводили в график.

Обычно мы работали молча; лишь изредка Александр Васильевич, не оборачиваясь в мою сторону, стучал ключом по котлу, желая, чтобы я обратил свое внимание на какой-нибудь непорядок в режиме работы машины, или подготавливая меня к резкому изменению этого режима, чтобы я был бдителен. Я всегда понимал безмолвные указания своего старшего товарища и работал с полным усердием, однако механик по-прежнему относился ко мне, равно и к смазчику-кочегару, отчужденно и постоянно проверял на стоянках пресс-масленки, затяжку болтов в дышловых узлах, опробовал буксы на ведущих осях и прочее. Если я только что осмотрел и смазал какую-либо рабочую трущуюся часть, то Мальцев вслед за мной снова ее осматривал и смазывал, точно не считая мою работу действительной.

А я сам хочу, - улыбнувшись, ответил Мальцев, и в улыбке его была грусть, поразившая меня.

И мы, правда, не могли понять его умения. Я попросил однажды разрешить повести мне состав самостоятельно; Александр Васильевич позволил мне проехать километров сорок и сел на место помощника. Я повел состав, и через двадцать километров уже имел четыре минуты опоздания, а выходы с затяжных подъемов преодолевал со скоростью не более тридцати километров в час. После меня машину повел Мальцев; он брал подъемы со скоростью пятидесяти километров, и на кривых у него не забрасывало машину, как у меня, и он вскоре нагнал упущенное мною время.

Около года я работал помощником у Мальцева, с августа по июль, и 5 июля Мальцев совершил свою последнюю поездку в качестве машиниста курьерского поезда...

Мы взяли состав в восемьдесят пассажирских осей, опоздавший до нас в пути на четыре часа. Диспетчер вышел к паровозу и специально попросил Александра Васильевича сократить, сколь возможно, опоздание поезда, свести это опоздание хотя бы к трем часам, иначе ему трудно будет выдать порожняк на соседнюю дорогу. Мальцев пообещал ему нагнать время, и мы тронулись вперед.

Было восемь часов пополудни, но летний день еще длился, и солнце сияло с торжественной утренней силой. Александр Васильевич потребовал от меня держать все время давление пара в котле лишь на пол-атмосферы ниже предельного.

Через полчаса мы вышли в степь, на спокойный мягкий профиль. Мальцев довел скорость хода до девяноста километров и ниже не сдавал, наоборот на горизонталях и малых уклонах доводил скорость до ста километров. На подъемах я форсировал топку до предельной возможности и заставлял кочегара вручную загружать шуровку, в помощь стоккерной машине, ибо пар у меня садился.