Свет алексей викторович главный врач гкб. Медицинский «оптимизатор» попал под следствие
Бывшая глава аппарата мэра Сергея Собянина Анастасия Ракова теперь будет курировать социальное направление в обновленном московском правительстве. Ранее этот пост занимал Леонид Печатников – в нынешнем составе правительства его фамилия не значится.
Об этом Собянин, инаугурация которого состоялась накануне, 18 сентября, сообщил в своем блоге. Указ о кадровых перестановках также появился на сайте мэрии. «Человек он [Печатников] практический, замечательный доктор, и чиновничья работа ему была не совсем по душе, о чем он не раз мне говорил. Я очень благодарен ему, что он согласился, правда, с большим трудом и неохотой, но все же согласился поработать какое-то время в правительстве Москвы. За эти годы он сделал для здравоохранения города очень много. Прошли самые сложные и порой очень болезненные, но необходимые изменения. В результате отрасль стала экономически более устойчивой и лучше мотивированной на клиентов», – написал столичный мэр, уточнив, что отставка Печатникова связана и с его переходом на другую работу. При этом Собянин надеется, что Печатников останется «хотя бы» его советником.
Анастасия Ракова возглавляла аппарат мэра Москвы с 2010 года. До этого она работала в Тюменской области вместе с Сергеем Собяниным, а также занимала посты заместителя секретариата главы Администрации Президента России и заместителя министра регионального развития.
Леонид Печатников – выпускник Первого медицинского института им. И.М. Сеченова, вуз он закончил в 1979 году. Затем в 1981 году завершил обучение в ординатуре по специальности «внутренние болезни». До 1994 года работал главным терапевтом Центральной республиканской клинической больницы Минздрава РСФСР, а с 1994 года по 2001 год занимал пост главного терапевта лечебно-диагностического объединения Минздрава Российской Федерации, откуда перешел в КГБ №67 Москвы в качестве главного терапевта. В 2004-м стал президентом Европейского медицинского центра (EMC).
В 2010 году Печатников возглавил Департамент здравоохранения Москвы, а через два года перешел в соцблок правительства Москвы. На этом посту он неоднократно оказывался втянут в различные скандалы – от закупок медоборудования и препаратов до вопросов к образованию самого вице-мэра. С именем Печатникова связывают оптимизацию системы здравоохранения Москвы, которая началась в 2014 году и была сопряжена с масштабными сокращениями столичных врачей и объединением медучреждений. Сам Печатников говорил, что оптимизация «завершилась хорошими показателями», а тогдашнему главе Комитета Госдумы по охране здоровья Сергею Калашникову, назвавшему реформу «геноцидом», так: «Комментировать высказывания Калашникова бессмысленно. Ответ депутату я нашел у Фаины Георгиевны Раневской: «Ляпнул, как в лужу п****л».
В конце 2016 – начале 2017 года Леонид Печатников принял деятельное участие в громком конфликте между на тот момент главным врачом Московской городской онкологической больницы №62 (МГОБ №62) Анатолием Махсоном и ДЗМ. Ведомство выпустило приказ №963 от 1 декабря 2016 года, меняющий статус МГОБ №62 с автономного на бюджетное учреждение. Затем приказом от 5 декабря Анатолий Махсон был уволен с должности главного врача МГОБ №62.
Махсон заявления в ФСБ и Следственный комитет с просьбой проверить закупки Департамента здравоохранения Москвы и привлечь чиновников к уголовной ответственности в случае, если нарушения будут выявлены. В заявлении приводились примеры закупок департаментом пяти онкопрепаратов и двух единиц медоборудования, цены на которые были завышены на 217,8 млн рублей. Леонид Печатников опровергал доводы Махсона, пытался уличить больницу в незаконном предпринимательстве и, в конце концов, объявил, что проверки закупочной деятельности ДЗМ нарушений не выявили.
В 2017 году представители сообщества «Диссернет» Vademecum, что в доступных источниках им не удалось обнаружить докторской диссертации вице-мэра. Не удалось ее найти также представителям Центральной научной медицинской библиотеки при Первом меде и Всероссийской аттестационной комиссии (ВАК). Департамент аттестации научных и научно-педагогических работников Минобрнауки ответил на запрос Vademecum, что «сведений о присуждении Печатникову Леониду Михайловичу ученой степени доктора медицинских наук... в регистрационно-учетной базе данных департамента не имеется». В ответ Леонид Печатников говорил, что защитил докторскую диссертацию во Франции, однако обнаружить его докторскую диссертацию и в базах Библиографического агентства по высшему образованию Франции, в архивах которого содержатся сведения обо всех прошедших защиту в республике научных работах.
Помните эти классические сцены в зарубежных фильмах про врачей? «Скорая» везёт «тяжёлого» больного, на входе его уже встречает бригада специалистов, которые тут же кладут его на операционный стол и вытаскивают из «лап смерти». Вымысел режиссёров? А вот и нет. Реальность! Причём наша, московская.
В рекордные сроки в столице была развёрнута «инфарктная сеть». Это 24 сосудистых центра, работающих в структурах городских многопрофильных стационаров, которые рассредоточены по всей территории мегаполиса. Благодаря чётко выстроенной системе экстренного реагирования и быстрой доставки пациента в клинику больничная смертность от острого инфаркта миокарда с 2011 года снизилась в 3 раза. Сейчас по аналогии с «инфарктной сетью» в Москве формируется «инсультная сеть».
Одной из клиник, в которой сегодня работает сосудистый центр, стала знаменитая Первая градская. О том, как работает «инфарктная сеть» и как удалось добиться поистине фантастических результатов по снижению больничной смертности от острого коронарного синдрома в Москве, корреспондент «Нашей Версии» беседует с главным врачом ГКБ № 1 им. Н.И. Пирогова к.м.н. Алексеем СВЕТОМ.
– Алексей Викторович, для чего нужна именно «инфарктная сеть»? Разве нельзя людей с инфарктом просто лечить в кардиологических отделениях городских больниц?
– Раньше, когда у человека случался инфаркт миокарда, пациент был обречён на длительное лечение в больнице. И только потом, где-то в федеральной клинике – в кардиоцентре, или Институте им. Бакулева, или в Институте трансплантологии – ему уже в плановом порядке делали операцию.
Были ситуации, когда пациенты не доживали до операции. Ведь если пластику сосудов не сделать вовремя, человек умирает. Есть некие признанные во всём мире понятия эффективности работы кардиологической службы. «Боль-баллон» – это время от начала загрудинных болей, начала приступа, до момента, когда в коронарную артерию врачи вводят специальный баллон, который её раздувает, и дальше ставится стент. Во всём мире этот показатель где-то 60–70 минут. До 2011 года в Москве на 11 млн человек был только один центр интервенционной кардиологии, ну и ещё несколько больниц, где теоретически могли это сделать. Про экстренную пластику сосудов, или, как их ещё называют, спасительные пластики (когда открывается инфаркт-связанная артерия. – Ред.), на городском уровне вообще никто не думал. Смертность от сердечно-сосудистых заболеваний, по статистике ВОЗ, самая большая. Мы это повторяем как мантру. Но это же конкретные живые люди. И тут я говорю не кривя душой: то, что удалось сделать московскому правительству и лично Леониду Михайловичу Печатникову (заммэра по вопросам социального развития. – Ред.) – это беспрецедентно. Москва за пять лет продемонстрировала совершенно ошеломляющие результаты по созданию именно «инфарктной сети». Раньше такое было невозможно в принципе. Сегодня к нам поступают пациенты в состоянии кардиогенного шока – раньше летальность при этом грозном осложнении инфаркта составляла 97% – и уходят живыми и здоровыми.
Главное – не что у нас есть, а что мы на этом делаем
– Что было необходимо для создания сети? Новое оборудование? Что ещё?
–Непосредственно «инфарктная сеть» была смоделирована, когда было закуплено оборудование и когда оно начало работать. Я работаю в больнице с 2013 года. Когда я пришёл, в ней было два ангиографа. Но мало иметь оборудование. Ангиограф должен работать 24 часа в сутки. А это значит, должны быть и врачи, у которых за спиной более полутора сотен коронарографий. Врачи должны сами сделать пластику и сами поставить стент. Но ведь нужны ещё и стенты, и это ещё должно входить в страховой стандарт, чтобы ОМС это оплачивало. Это многоцелевая, многофакторная задача. И в принципе европейские страны её решали десятилетиями: там соответствующая концепция была принята в конце 1990-х – начале 2000-х, сразу после того, как комплексные исследования показали, что стентирование не менее эффективно, чем аортокоронарное шунтирование. В Москве эта гигантская работа была проделана всего за три года.
В нашей больнице построили региональный сосудистый центр. Упакованный, оборудованный. Представьте: заезжаете в приёмное отделение, через две минуты – уже в «шоковой», которая полностью приспособлена для решения сложнейших задач интенсивной терапии и реанимации: от дефибриллятора до внутриаортального баллонного контрпульсатора.
Дальше по коридору – здесь МРТ, здесь КТ, а здесь уже катетеризационная лаборатория, катлаб, как мы называем её сокращённо. Всё в одном месте. У нас два томографа компьютерных и два МРТ – они работают 24 часа в сутки семь дней в неделю!
У нас есть всё. Но самое главное – не что у нас есть, а что мы на этом делаем. Понимаете? Не сколько у нас томографов, а сколько на них сделано исследований. И так во всех клиниках «инфарктной сети». Так работают все. Вот почему мы за такой короткий срок наблюдаем такое снижение летальности. И Москва сейчас в мировых «кардиологических чартах» звучит как что-то специальное.
Жесточайшим образом была прописана вся логистика
– Понадобилось ли для этого дополнительно обучать врачей или уже были готовые специалисты?
– Это мне, врачу, который всю жизнь проработал в университетской клинике Первого меда под руководством профессора Абрама Львовича. Сыркина, всё было понятно сразу. Но в городе обучали и врачей «Скорой помощи», и врачей приёмных отделений, и врачей поликлиник – обучали всех. Им читали лекции на местах, давали алгоритмы действий. Обучение было постоянным и под эгидой главного кардиолога Москвы.
Врачи проходили стажировки и у нас, и за границей в симуляционном центре. Ведь если ты интервенционный кардиолог, ты должен уметь делать пластику. А ещё нужно было начать выявлять ишемическую болезнь в поликлиниках. А для этого нужно делать нагрузочные пробы, и надо было сделать так, чтобы врачи поликлиник не боялись их делать, чтобы они их правильно трактовали. Это всё гигантская кухня.
– Какова роль врачей «Скорой помощи» в этой системе?
– Врачи «скорой» должны поставить диагноз и в ряде случаев дать нагрузочную дозу антитромбатического препарата. А ещё «скорая» должна максимально быстро доставить больного в ближайший катлаб. Жесточайшим образом была прописана вся логистика, все движения врача и пациента. Есть симптоматика, «скорая» ставит диагноз, даёт необходимые препараты, и больной приезжает уже подготовленным для немедленной пластики в клинику. Сегодня «скорая» доезжает за 8–12 минут! Потому что она знает, как ехать, куда ехать.
Логистика и единая информационная система – это важнейшие моменты, которые были учтены и совершенно правильно поставлены. И эта система, по сути своей, беспрецедентна и для России, и для такого мегаполиса, как Москва.
Акцент
– Алексей Викторович, можно ли сказать, что «инфарктная сеть» – это ноу-хау Москвы? Или нечто подобное есть и за рубежом?
– Все хорошие клиники похожи. Есть время «боль-баллон» – и оно должно неукоснительно соблюдаться. Как ты этого добьёшься – это уже твоё дело.
В Москве есть несколько ноу-хау. Это информатизация, единое информационное поле. Это вызывает интерес у зарубежных коллег. Плюс идеально отлаженная логистика, ну и, конечно, рекордно короткие сроки, в которые всё это было построено и отлажено.
Для нас, врачей, новое ещё и то, что отныне эти вопросы находятся в фокусе внимания не только отраслевого сообщества, но и в фокусе внимания городского руководства.
Через неделю пациент выходит из больницы
– Каков средний возраст ваших пациентов?
– Где-то 78–80 лет. Вот сейчас мы поставили стент в ствол левой коронарной артерии бабушке 94 лет. И она ушла домой. Так что наши пациенты – это в основном уже очень пожилые люди, люди с патологиями, у которых раньше просто не было бы шансов. У нас смертность от инфаркта была 20%, это каждый пятый! И это в XXI веке! А сейчас я уже получаю нагоняй, если у меня 7,8%. А стенты в ствол левой коронарной артерии? Раньше это только аортокоронарное шунтирование. А сегодня у меня это делает почти каждый дежурный врач.
И при неосложнённом инфаркте человек уже на 4–7-й день выходит из больницы.
– Кто ведёт пациента после того, как он выписывается из больницы?
Наши поликлиники работают, они стараются, и у них обязательно получится. Потому что они находятся под постоянной заботой главных специалистов. И это не слова. Это дела.
– Известно, что болезнь всегда проще предупредить, чем лечить. Есть ли какие-то общие рекомендации для тех, кто следит за своим здоровьем?
– С определённого возраста каждый человек должен знать своё артериальное давление, свой уровень холестерина и глюкозы. Знать свой вес и что-то с этим делать. Если вы будете хотя бы 40 минут в день ходить пешком – это уже снижение риска возникновения инфаркта. Раз в год сдавать анализы, проходить диспансеризацию согласно своему графику – тоже вещь полезная. Каждый должен знать, что, если вдруг при быстрой и не очень быстрой ходьбе вы начали испытывать какую-то одышку, которая проходит, когда вы останавливаетесь, если вдруг при нагрузках начинаются давящие боли в области загрудины, надо пойти к врачу.
Не надо бегать к врачу как на работу, нет. Но пациент должен про себя знать. Это повышение личной ответственности пациента.
КстатиВ этом году в Москве открылись первые кабинеты вторичной профилактики инфарктов и инсультов. В тестовом режиме они работают уже в нескольких поликлиниках. Предполагается, что кабинет вторичной профилактики будет работать в центральной поликлинике каждого округа столицы. Приём будут вести самые квалифицированные кардиологи из 46 столичных амбулаторных центров. Кабинеты оснастят современным оборудованием для диагностики. В поликлинике будет доступно оборудование для нагрузочных тестов, ультразвуковые аппараты, а также возможности для определения параметров свёртывания крови, необходимые для подбора пациенту противосвёртывающей терапии.
Успеть в «золотой час»
– В ближайших планах – создание «инсультной сети». Когда она будет запущена и сколько клиник в неё войдёт?
– Больной с инсультом – это больной, которого плохо лечили кардиологи, которые не следили, к примеру, за его фибрилляцией предсердий.
Ишемический инсульт – это либо спазм, либо тромб, севший на бляшку, закрывает просвет сосуда. Геморрагический – это кровоизлияние, разрыв сосуда. С геморрагическим пока, к сожалению, мало что можно сделать. Только профилактика.
А вот при ишемическом инсульте, например, у нас в Первой градской только за последние три месяца было пять успешных тромбэкстракций.
Тут вот какая история, и это во всём мире так – будь ты хоть в Швейцарии, хоть в Америке – доля успешных тромбэкстракций где-то 5–7%.
Ты должен успеть в «золотой час» – это три часа – провести тромболизис и, если есть возможность, провести тромбэкстракцию или тромбоаспирацию (когда через специальное устройство тромб «высасывается» в специальный мешочек) и извлечь тромб.
У нас был случай: «скорая» привезла пациента с Красной площади. Он приехал с тяжелейшим инсультом. Был проведён и тромболизис, и тромбэкстракция, вся симптоматика грубой плегии регрессировала в течение шести часов, а уже на четвертый день он летел домой в Германию.
В «инсультной сети» будет поменьше центров. Пока восемь больниц, куда Департаментом здравоохранения закупается оборудование для проведения этих высокосложных процедур. Катетеризационные лаборатории, ангиографы, томографы у нас уже есть. Я думаю, что вот-вот уже будет приказ Департамента здравоохранения, и мы начнём работать системно. Это тоже очень амбициозная задача, потому что и сам процесс тромбэкстракции довольно сложный. Но когда ты видишь первые результаты, этим хочется заниматься. Это действительно фантастика. Это то, чего ещё несколько лет назад даже представить себе было нельзя.
И хотелось бы ещё раз подчеркнуть, что если бы не мэр Москвы Сергей Собянин, который поставил эту задачу перед возглавившим тогда Департамент здравоохранения Леонидом Печатниковым (ныне – заммэра по вопросам социального развития. – Ред.), ничего бы этого не было. Понимаете?
Наша справка
ГКБ № 1 им. Н.И. Пирогова, известная всем москвичам как Первая градская, – старейшее лечебное учреждение Москвы. Своих первых пациентов больница приняла ещё в июле 1802 года. Пациентами Первой градской (в то время Голицынская больница) были люди из самых бедных, социально незащищённых слоёв общества. С каждым годом количество мест в больнице росло, а уже в 1803 году при больнице открыли богадельню для неизлечимо больных. Также в помещении лечебницы проходили светские приёмы со сбором благотворительных пожертвований.
В этом году ГКБ № 1 отмечает своё 215-летие. Сегодня это суперсовременное лечебное учреждение, осуществляющее диагностику и лечение на самом современном и новейшем оборудовании. Коечный фонд всех отделений – 1381 койка. Каждый год в больнице проходят лечение более 40 тыс. больных в стационаре, и ещё около 400 тыс. человек обращаются за консультациями в поликлинику.
Заместителем Сергея Собянина по вопросам социального развития. На этом посту она сменит Леонида Печатникова. Собянин объяснил, что «чиновничья работа» была Печатникову не по душе, и выразил надежду, что тот останется советником мэра. Президент «Лиги защиты врачей», врач-физиотерапевт Семён Гальперин вспоминает об основных скандалах, сопровождавших работу Печатникова в качестве вице-мэра и поясняет, почему ситуация со здравоохранением доведена до критического состояния.
Уход Леонида Печатникова - это давно ожидаемая ситуация, потому что его имя было связано с массой скандалов, в том числе коррупционного характера. Например, прошлогодний скандал по 62-й больнице, связанный с государственными закупками. Это человек, который ответственен за многие проблемы, возникшие в последние годы в московском здравоохранении: именно он фактически руководил так называемой оптимизацией - а на самом деле незаконной приватизацией московских государственных учреждений. В результате у нас резко снизилась доступность и качество медицинской помощи, и, видимо, ситуация достигла уже того, что он просто компрометировал команду мэра и не мог оставаться в его рядах.
Есть масса дел, в том числе те, которыми занимаются Следственный комитет, прокуратура, которые идут длительное время, законсервированы, но не решены: в частности, знаменитое дело о пропаже четверти миллиарда рублей при капитальном ремонте 11-й больницы, неизвестен результат по 63-й больнице на Проспекте Мира, здания которой были переданы Европейскому медицинскому центру. Возможно, сейчас эти дела будут продвигаться, и смена политической воли позволит разобраться во всех этих проблемах. Ну и, конечно, вопрос с государственными закупками, с переплатами за лекарства, медицинское оборудование. Часто , что коммерсанты, чье оборудование и лекарства покупали московским городским клиникам, были связаны давними отношениями с Леонидом Печатниковым. Дальше невозможно было скрывать эту ситуацию. Появился шанс на то, что это негативное влияние будет резко снижено и, возможно, начнется восстановление московского здравоохранения.
Что касается назначения Анастасии Раковой, то человек с определенными экономическими знаниями, знакомый с логистикой, возможно, внесет какое-то оживление, поскольку у Печатникова не было практически никакого образования в этой области, он занимался просто командой.
Проблема, которая остается на сегодняшний день и непонятно, как будет решаться: все реформы, проводимые в Москве, проводятся под диктовку консалтинговой компании McKinsey. Это известная компания, связанная с коррупционными скандалами во многих странах, начиная с американской энергетической компании Enron и заканчивая прошлогодним скандалом в Южной Африке с президентской семьей. И многие из проектов, в том числе проект «оптимизации» и закрытия больниц, были придуманы и организованы именно McKinsey. Даже в 2012 году в вестнике McKinsey уже публиковался проект реформы московского здравоохранения, который потом и привел ко всем этим печальным последствиям. До сих пор эта консалтинговая компания имеет доступ к мэрии. Я не знаю - изменится ли в этом отношении что-нибудь. Если планы будут составляться теми же людьми — будет сложно преодолеть весь негатив. Но надеюсь, что уйдут многие люди, которых Печатников привел в кресло главных врачей, организаторов здравоохранения. Хуже уже быть не может, потому что под руководством Печатникова было уничтожено все, что можно было уничтожить.
Фото с сайта zampolit.com
21.09.2018 | 18:18
Переизбранный столичным мэром Сергей Собянин 19 сентября объявил состав нового столичного правительства. В отставку отправлен Леонид Печатников, один из самых непопулярных московских чиновников.
На место Печатникова назначена бывший руководитель аппарата мэра Анастасия Ракова. Ее называют ближайшим к Собянину чиновником столичного правительства. Ракова дружит с мэром еще со времен его председательствования в парламенте ХМАО.
По данным собеседника РБК в мэрии, Печатников последние два года якобы и сам просился в отставку. Иное мнение транслируют «Ведомости». Газета связывает отставку Печатникова и его конфликт с Раковой. Политолог Александр Пожалов говорит, что отставка Печатникова политически объяснима и напоминает, что этот чиновник был символом «жесткой оптимизации низовой медицины», весьма болезненного для бюджетников процесса. Как публичная фигура, Печатников своими высказываниями то и дело вызывал всплески недовольства, поэтому в год выборов его присутствие в публичном поле было сведено к минимуму.
Портал Infox замечает, что «большинство осуществляемых Печатниковым реформ категорически не принималось населением». Его новшества в сфере образования заключались в переводе школ на сугубо экономические рельсы, и школы начали конкурировать между собой в борьбе за учеников и финансирование. А в области медицины Печатников, по мнению авторов издания, сформировал «условия для многочисленных злоупотреблений при госзакупках», что привело к особенно плачевному положению в онкологии.
В московском горкоме КПРФ перестановки в мэрии Москвы охарактеризовали как обмен «шила на мыло», а «формальное смещение Леонида Печатникова с должности» считают «отставкой лишь с огромной натяжкой». Речь идет о намерении Сергея Собянина оставить Печатникова «хотя бы советником». «Москвичи на своём горьком опыте видят, как «оптимизация» столичного здравоохранения привела к резкому сокращению бесплатных медицинских учреждений, количеству медицинского персонала, врачей-специалистов, к нарастанию коммерциализации данной отрасли. И после этого у некоторых язык поворачивается говорить, будто «много сделано» для медицины!», – говорится в материале, опубликованном на сайте компартии.
Леонид Печатников возглавил Департамент здравоохранения Москвы в 2010 году, а через два года перешел в соцблок столичного правительства. Неофициальные источники сообщали, что продвижению Печатникова способствует скандально известный врач-бизнесмен, акционер группы «Европейский медицинский центр» (GEMC) Леонид Шайман. Сам чиновник впоследствии оказывал Шейману серьезное покровительство.
Печатников неоднократно становился фигурантом разных скандалов. С его именем связывают масштабные сокращения столичных врачей и объединением медучреждений, которые стартовали в 2014 году. Тогдашний глава Комитета Госдумы по охране здоровья Сергей Калашников назвал печатниковскую реформу «геноцидом».
В 2016 –2017 годах Леонид Печатников принимал активное участие в публичном конфликте между позднее уволенным с поста главным врачом Московской городской онкологической больницы №62 (МГОБ №62) Анатолием Махсоном и ДЗМ. Ведомство выпустило приказ, меняющий статус больницы с автономного на бюджетное учреждение, а Махсон направил заявления в ФСБ и Следственный комитет с просьбой проверить закупки Департамента здравоохранения Москвы и привлечь чиновников к уголовной ответственности. В заявлении приводились примеры закупок департаментом пяти онкопрепаратов и медоборудования, цены на которые были завышены на сумму в 217,8 млн рублей. Леонид Печатников в ответ попытался уличить больницу в незаконном предпринимательстве. Позднее к скандалу присоединился блогер Сталик Ханкишиев, посвятивший личности вице-мэра несколько длинных сообщений, где приводились мнения о масштабной коррупции.
Много недовольства у москвичей Печатников вызвал и своим распоряжением о сокращении времени пребывания на стационаре в больницах в два раза. В 2015-2016 годах Печатников вмешался в общественную инициативу по переименованию станции метро Войковская. Он, по множеству мнений, способствовал затягиванию, а затем и провалу этого начинания.
В 2017 году представители сообщества «Диссернет» сообщили медицинскому изданию Vademecum, что в доступных источниках не нашлось докторской диссертации вице-мэра. Не удалось ее найти и представителям Центральной научной медицинской библиотеки при Первом меде и Всероссийской аттестационной комиссии (ВАК). Леонид Печатников заявил, что защитил докторскую диссертацию во Франции, но и там ее не нашлось.
В прошлом году издание «Лайф» писало о том, что некий московский чиновник заплатил хакерам из группировки «Шалтай-Болтай» 10 миллионов долларов за «неопубликование» его деловой переписки, и несколько экспертов предположили, что это и был Печатников.
Личные качества уже бывшего московского чиновника также были предметом нелестных публикаций в прессе. В том числе много писали о том, что Печатников пользуется машинами «скорой помощи», чтобы объезжать автомобильные пробки. Публиковались сообщения о том, что его поймали на нецелевом использовании автомобилей со спецсигналом во время рейда ГИБДД на Кутузовском проспекте.
Последнее скандальное заявление Печатникова прозвучало 21 марта текущего года. Чиновник заявил, что рак на последних стадиях в некоторых азиатских странах лечится за счет больного даже в случае, если есть государственная страховая программа, и такой опыт нужно перенять России. Это предложение вице-мэра вызвало шквал критики и негодования.
Неожиданная для большинства отставка Печатникова вызвала, как удалось узнать, панические настроения в ряде подконтрольных и подведомственных ему государственных и частных структур. В первую очередь, речь идет о чиновниках и коммерсантах в медицинской сфере.
Сегодня же ряд источников распространил информацию о том, что кроме Печатникова, уволен и другой критически непопулярный московский чиновник – Исаак Калина, руководитель департамента образования Москвы. Однако подтверждения эта информация пока не нашла.
Почему план сокращения больниц всплыл задним числом, почему он раньше не появился в публичном пространстве?
Если бы это был документ, тогда бы он, наверное, всплыл вовремя. Но так как это только одно из предложений экспертной группы, его просто похитили из компьютера департамента здравоохранения.
- Тем не менее, почему не проводилась открытая дискуссия на тему необходимости сокращения городских клиник?
Дискуссия о чем?
О том, что мы переходим на одноканальное финансирование, что городской бюджет больницы финансировать не будет, а все траты ложатся на плечи фонда ОМС.
Какую дискуссию проводить, когда в 2010 году были приняты законы, которые это продекларировали?
- Вы же сами говорили, что Москва этот закон нарушала («Москва довольно долго не входила в страховую медицину. Мы просто не соблюдали федеральное законодательство, у нас были возможности финансировать из бюджета», - говорил РБК Леонид Печатников ). Если Москва нарушала закон, логично было бы объяснить, почему закон нарушали и почему это больше делать нельзя?
Я не вижу никакого повода проводить общественные слушания на предмет того, надо ли дальше нарушать закон. Согласитесь, предмет обсуждения звучит довольно глупо: мы получили акт Счетной палаты, который нам указал на то, что мы закон нарушаем, финансируем из бюджета то, что должны финансировать по ОМС. До 1 января 2015 года это еще можно было себе позволить, но после этого закон становится неотъемлемой частью любого законодательства. Все медицинские услуги, кроме психиатрии, туберкулеза и инфекционных болезней «опускаются» в ОМС [государственная программа города Москвы «Столичное здравоохранение» на 2012-2020 годы предусматривает объем бюджетных средств на 2014 год - 291,3 млрд руб., в 2015 - 303,4 млрд руб., в 2016 - 311,4 млрд руб. В 2015 году расходы пойдут в том числе на оказание амбулаторно поликлинической помощи (96,6 млрд руб.), в том числе на эти средства финансируются психоневрологические и наркологические диспансеры. Также Москва в будущем году выделит 2,5 млрд на оказание высокотехнологичных видов медицинской помощи, не включенных в программу ОМС].
- А почему вы все-таки нарушали закон?
Нам нужно было подготовить базу для оптимизации, это же непросто - перевести систему из бюджета в ОМС.
Многие медики считают, что стоило бы сначала построить новые клиники, а потом уже оптимизировать то, что есть.
Все, что мы можем, мы строим. Мы строим Морозовскую больницу, перинатальный центр в 67-й больнице, делаем капитальный ремонт зданий на территории Боткинской больницы. Москва, как и все города мира, будет ориентироваться на многопрофильные стационары.
На что нам врачи говорят: такие вещи хороши, например, в Испании, где нет пробок. А в Москве, где дорога до больницы может занять несколько часов, кто-нибудь обязательно умрет от кровотечения в машине «неотложки».
Я приведу другой пример, из жизни. Вот гинекологическая больница, женщину берут на операцию. Наркоз, вскрытие брюшной полости, вместо гинекологии аппендицит. У этой больницы нет даже лицензии на общую хирургию. Женщина лежит под наркозом, а к ней из соседней больницы едет хирург, чтобы провести операцию. И это случай из жизни: офтальмологическая больница, человек приходит на операцию по катаракте. У него инфаркт, скорая помощь по пробкам по Тверской мчится за этим пациентом, чтобы госпитализировать его туда, где есть кардиолог. Монопрофильные больницы не выживают, они опасны для пациентов.
- А когда ожидать конкретный план действий?
Думаю, что к Новому году.
Леонид Михайлович Печатников
Родился в 1956 году.
В 1979 году окончил 1-й Московский медицинский институт.
Большую часть карьеры Печатников проработал практикующим врачом, но также был профессором кафедры основ патологии и математического моделирования в медицине Московского физико-технического института (с апреля по июнь 2001 года).
С 14 декабря 2010 года - министр правительства Москвы и руководитель департамента здравоохранения.
С 25 мая 2012 года - вице-мэр по вопросам социального развития Москвы. По его словам, он не хотел становиться чиновником, а Сергей Собянин дважды предлагал ему занять должность в правительстве.
Бизнес и государство
- Вы много раз призывали бизнесменов сотрудничать с государственной медициной и лечить пациентов бесплатно, по так называемой зеленой карточке обязательного медицинского страхования. Возьмем один пример: есть группа компаний «МЕДСИ», онаподписала договор с фондом обязательного медицинского страхования, вложила деньги в перепрофилирование больницы в Отрадном. В итоге МЕДСИ не вошла в список лечебных учреждений, которые были рекомендованы Минздравом, пациентов по ОМС им не дают. Получается, что город все равно активно поддерживает только свои учреждения, у частного сектора нет возможности с ними конкурировать.
Если вы, кроме «МЕДСИ», ЕМЦ («Европейский медицинский центр») и ОАО «Медицина», назовете мне хоть одну частную клинику, которая занимается госпитальной медициной, я буду очень признателен. Что касается частных поликлиник, то они очень даже охотно участвуют в ОМС.
- Насколько я знаю, ни «МЕДСИ», ни ОАО «Медицина» в этом году не вошли в систему ОМС.
Проблема в том, что если [частным клиникам] входить в систему обязательного медицинского страхования, то надо входить на все тарифы: к ним могут привезти любого человека по скорой, а не только тех пациентов, которым нужна хорошо оплачиваемая (некоторыми тарифами) ОМС медицинская помощь. У меня похожая ситуация была с ЦКБ [Центральная клиническая больница] , в которой мне говорили: «К нам бомжей с Курского вокзала не везите. У нас контингент». А частные больницы хотят лечить только по высоким тарифам.
- Я правильно понимаю, что пока основные тарифы такие низкие, частников в системе ОМС нам не видать?
Не знаю.
- Как сейчас рассчитываются тарифы оплаты врачей, работающих в системе ОМС? Они сильно занижены?
Для того чтобы жить с этими тарифами, нужно провести ту самую оптимизацию, за которую мы и взялись. Вы меня спрашиваете, достаточны ли тарифы? Я вам отвечаю: нет, они недостаточны. Но каждое государство может себе позволить ровно столько, сколько может.
- Как тогда должна выжить больница?
За счет интенсификации работы.
- Что это значит?
Например, если есть возможность оперировать лапароскопическим методом, то нужно оперировать именно так, а не иначе. Если хирург не владеет этим методом, он должен либо выучиться, либо искать другую работу.
- Вы будете давать фондам обязательного страхования дотации из городского бюджета?
Если мы сегодня правильно сумеем оптимизировать систему, то сможем смотреть, сколько нам необходимо. До сегодняшнего дня мы всегда дотировали здравоохранение, давали прямые субсидии.
Как вы относитесь к тому, что порог отчислений в ОФМС снимается? Работодатель будет теперь платить в ФОМС со всех зарплат [в сентябре правительство одобрило законопроект, предусматривающий отмену порога отчислений в ФОМС. Формула отчислений в фонд ОМС такова: работодатель платит 5,1% с зарплаты подчиненного, не превышающей 624 тыс. руб. в год. Зарплаты выше этой суммы облагаются тем же отчислением - как будто работник получает 624 тыс. По расчетам Минфина, отмена ограничения позволит увеличить бюджет фонда ОМС на 200 млрд руб.] .
Я отвечу на этот вопрос реальным случаем. Мы как-то сидели с Вероникой Скворцовой [министр здравоохранения], я закурил. Она говорит: «Вы что, курите до сих пор»? Я ей отвечаю: «С тех пор, как вы были у президента и попросили, чтобы все акцизы с табака шли в бюджет здравоохранения, я курю ровно в два раза больше».
«Майские указы»
К 2018 году, согласно «майским указам» Владимира Путина, зарплату врачей нужно будет повысить до уровня 200% от среднего заработка по региону. Как вы будете это делать?
Это трудная задача. Но если бы этих указов не было, не исключено, что мы бы мучились с советской системой здравоохранения довольно долго.
- И все равно, за счет чего вы собираетесь повысить врачам зарплату?
Нам нужно к 2018 году, чтобы средняя зарплата врачей была примерно 140 тыс. руб. Если система будет работать эффективно, мы эту задачу решим.
- Как?
За счет того, что мы делаем. За счет интенсификации работы, за счет повышения производительности труда. Вся проблема СССР и нынешней России заключается только в одном: у нас рост зарплат существенно опережает рост производительности труда. Если мы не увеличим производительность труда, мы не только не выполним указы Путина, мы вообще развалимся.
- То есть, когда мы увеличиваем производительность труда, от сокращений врачей нам никуда не деться?
Во всех отраслях все устроено одинаково: и в здравоохранении, и в промышленности. На сегодня мы оснастили московское здравоохранение так, как оно не было оснащено никогда. Если раньше для диагностики заболевания человека надо было обязательно госпитализировать, то сегодня это делать совершенно не обязательно. Сегодня поликлиники оснащены не хуже, чем стационары. Раз это так, источник еще один иссякает, койки освобождаются. Держать пустые койки и персонал к ним нет смысла. Поэтому есть в поликлиниках дефицит врачей, весь профицит касается стационаров. Всем предоставляются рабочие места, другое дело, что мы не можем гарантировать им рабочее место по специальности. Мы не можем обеспечить всех урологов. Значит - безработица? Но мы предоставляем им возможность переучиться за наш счет.
Конфликт интересов
По поводу оснащения медицинской техникой: насколько я понимаю, вас дважды упрекали в конфликте интересов. Первый раз - когда с вашей подачи закупали томографы Toshiba для городских больниц у ваших партнеров по ЕМЦ. Вы намеренно на это шли?
Да. В первом случае я понимал, в чем меня упрекнут. Но в 2010 году, когда я пришел в департамент, я к тому времени никогда ничего не покупал из техники, я ничего не знал.
- А в ЕМЦ вы ничего не покупали?
Я был президентом и главным врачом, но никогда не занимался хозяйственной деятельностью. Когда я пришел в департамент здравоохранения и увидел рекомендованные цены, в том числе на томографы, то понял, что это примерно в три раза дороже, чем покупали в ЕМЦ. В общем, я решил, что это ошибка. Я пошел в ЕМЦ и сказал: «Послушайте, если вы купили для себя за 30, а мне рекомендуют за 90, может, вы и для города купите за 30»? Но, понимая, что меня упрекнут в конфликте интересов, я сказал об этом Сергею Собянину [с приходом Печатникова у департамента здравоохранения появились новые поставщики - ЗАО «Фармадис», ООО «Инопром-мед» и ООО «Джи эл эн-инвест». Исследовав историю этих фирм по СПАРК, «Ведомости» обнаружили, что они связаны с бывшими партнерами Печатникова - совладельцами ЕМЦ (ЗАО «Юропиан медикал сентер») Игорем Шиловым , Леонидом Шайманом и Лайошем Бальером Чабой, а также с Владимиром Смагиным, деловым партнером бывшего поставщика ЕМЦ] .
- То есть, Собянин знал об этом?
Мои бывшие партнеры выиграли все конкурсы. Они договорились о закупках с Toshiba, вышли с рекордно низкими ценами. Купили 64-срезовые компьютеры за 21 млн, 80-срезовые купили, кажется, за 28. Я предупредил об этом мэра, Игоря Артемьева [глава ФАС]. Говорил об этом с контрольным управлением президента. Я им сказал: «Если у вас не вызовет аллергии участие ЕМЦ, то они готовы участвовать». Они сказали, что им все равно, кто нам будет продавать компьютеры и МРТ. Задача одна: обрушить этот предельно криминализированный рынок.
Когда в 2013 году здание 63-й больницы было передано на 49 лет в концессию все тому же ЕМЦ, некоторые, скажем так, члены медицинского сообщества говорили, что в этот тендер никто не входил, потому что все понимают: ЕМЦ - это клиника Печатникова, у нее будут преференции.
Могу сказать только, что когда ЕМЦ ко мне пришел с этой идеей, я сказал, что если у них есть лишние деньги, я не могу им препятствовать. Я с точки зрения бизнеса считал эту затею для них проигрышной: они заплатили за право концессии миллиард, при этом взяли на себя обязательства построить за $12,5 млн новый больничный комплекс. Построить то, что тебе не будет даже принадлежать, под это нельзя даже кредитоваться. Мне показалась эта затея с точки зрения бизнеса сложной, но я не в такой степени бизнесмен. Если они сочли, что им это будет выгодно, я желаю им успехов.
Не получится ли так, что через какое-то время они построят больницу, которая все-таки не будет принимать пациентов по ОМС?
Они-то будут. Вопрос другой: дадут ли им эти объемы ОМС?
- Тогда соглашение будет нарушено…
В соглашении прописано, что в случае если город дает им эти объемы, они обязаны принимать не менее 40% по ОМС.
- А если город эти объемы не дает…
Значит, они будут все делать платно.
- Тогда это выгодная сделка.
О страшном
- Почему вы решили стать чиновником?
Я не решал стать чиновником, таких планов не было. Я дважды отказывался. В конечном счете вынужден был согласиться.
- Вы довольны тем, как все сложилось?
Сегодня я бы предпочел лечить людей. Я до сих пор это делаю: в московских больницах консультирую больных, такой отдых для меня. Кроме того, раз в два месяца провожу в городских клиниках анатомические разборы, пытаюсь не потерять квалификацию.
Вы пойдете пообщаться с людьми на митинге «Остановим развал медицины Москвы», который намечен на 2 ноября на Суворовской площади?
- Почему?
Я знаю этих людей, мы с ними говорили, я их очень хорошо понимаю: они работали в одной системе, а сегодня им говорят, что так больше не будет. Мне безумно жаль людей, которые уже в возрасте, им очень сложно переучиться, я их понимаю. Но задача - сохранить систему. Это эмоционально тяжелые вещи, но это движение вперед. И если вы думаете, что мне приятно, когда меня зовут «демоном здравоохранения», то вы ошибаетесь. Я теперь цитирую часто своего друга Геннадия Хазанова, который позвонил мне и сказал: «Леня, не страшно, когда тебя смешивают с говном. Страшно, когда тебя с ним путают».
Какие больницы ликвидируют
